Кейт Аткинсон - Боги среди людей

Помимо перечисленных гостей, к хересу Свифтов приложились новоиспеченные сельские жители мистер и миссис Брустер, а также полковник Стюарт, чрезвычайно желчный господин, питавший особое отвращение к мальчишкам.

— Суаре! — воскликнула миссис Брустер, получив приглашение. — Какая прелесть!

Миссис Брустер была довольно примечательной личностью. Высокая, с копной кудрявых рыжих волос, она постоянно лицедействовала. Очевидно, поднаторела на любительской сцене.

— Не только римляне шли сюда с оружием, — уточнил мистер Брустер, в тревоге поглядывая на стремительно пустеющий графин для хереса. — Англы, саксы, викинги, норманны — одни полчища сменялись другими.

Брустеры были «нуворишами» — так говорила мисс Карлтон, сварливая с виду старая дева, которая с тревогой поглядывала на мистера Брустера, который поглядывал на графин. Она была «трезвенницей» — и, по всей видимости, от этого у нее испортился характер. Купив Августу и его соплеменникам на полпенни лимонного шербета, в обмен она потребовала расписку, что они никогда не прикоснутся к спиртному. «Все по-честному», — единодушно решили «Апачи». Замыкала список приглашенных на «суаре» миссис Гарретт, соседка Свифтов.

— До недавних пор, — витийствовал мистер Робинсон, в который раз оседлав любимого конька, — мы прослеживали свою историю только до Ссудного дня.

— До Судного дня, — удовлетворенно пробормотал себе под нос Август. — До «Книги Страшного суда». {175} 175 «Книга Судного дня» , или «Книга Страшного суда» — свод материалов первой в средневековой Европе всеобщей поземельной переписи, проведенной в Англии в 1085–1086 гг. по приказу Вильгельма Завоевателя.

Его обычно завораживали слова, в которых таилось обещание почти бесконечной кутерьмы. Перехват информации грубо нарушила кухарка: она огрела Августа по затылку поварешкой — своим излюбленным оружием — и шуганула с удобной позиции.

— Мальчишка вечно под дверью топчется, — услышал он: это кухарка жаловалась горничной Мэвис. — Моду взял шпионить.

Августу это понравилось. Естественно, он собирался стать шпионом, когда вырастет. А также летчиком, машинистом поезда, мореплавателем и коллекционером «всякой всячины».

— Какой именно всячины? — поинтересовалась за завтраком миссис Свифт и тут же пожалела, что спросила, потому что в ответ Август с горячностью пустился оглашать весь список: мышиные скелеты, золотые фартинги, ракушки, бечевки, алмазы, стеклянные глаза.

— Впервые слышу, что бывают золотые фартинги, — вклинился мистер Свифт.

— Потому-то я и намерен их собирать. Моя коллекция будет стоить целое состояние.

— А что, если таковых все же не существует? — настаивал мистер Свифт.

— Тем дороже будет моя коллекция.

— Ты, часом, не уронила его в младенчестве на голову? — обратился мистер Свифт к маме Августа.

Миссис Свифт пробормотала нечто похожее на «к сожалению, нет», а потом добавила в полный голос:

— Оставь в покое баночку с джемом, Август.

— Брысь отсюдова! — цыкнула на него кухарка.

Она разозлилась из-за шарлотки со взбитыми сливками, запланированной на «десерт». «Десерт» подавали к столу только при гостях. В обычные дни подавали просто «сладкое». Август заявил, что не виноват в исчезновении выпеченных заранее бисквитных пальчиков. Он хотел попробовать одну штучку, а потом глядь — все до единой куда-то исчезли! Почему такое случилось? (Почему такое случалось каждый раз?) К вящему огорчению кухарки, шарлотку со взбитыми сливками пришлось заменить банальным хворостом.

— Что о нас люди подумают? — ворчала она.

— Подумают, что им здорово повезло, — сказал Август.

Хворост — это же, наверное, куда увлекательней, чем всякие там кушанья, которые обычно готовились в доме Свифтов. «Апачи», подстрелив из лука дичь, наверняка собирают хворост, чтобы развести костер и зажарить добычу. (У Августа тоже был лук со стрелами, но его конфисковали после одного неприятного случая.)

— В нашей округе хвороста нет, — указал мистер Свифт.

— Откуда ты можешь знать, — возмутился Август, — если никогда его не видел?

— У тебя задатки неплохого эмпирика, — сказал ему отец после особенно острой дискуссии о крикетных мячах и застекленной оранжерее. («Но если ты не видел , кто бросил мяч, почему ты так уверен , что это я?» — «Да потому, что это всегда ты», — утомленно отозвался мистер Свифт.)

Неожиданно для всех миссис Гарретт захлопала в ладоши и объявила: