Кейт Аткинсон - Боги среди людей

— Что-то с дедушкой Тедом? — встрепенулась Берти. — Что стряслось?

— Представь себе… — начала Виола, как будто приступая к увлекательному повествованию, хотя должна была лишь сообщить, что Тедди вчера вечером уснул, а сегодня утром его не добудились. — Они требуют, чтобы мы приехали немедленно, а здесь рейсов до утра не будет. До Йорка доберусь, самое раннее, завтра к ночи.

— Я выезжаю прямо сейчас, — сказала Берти.

Призывали не их с матерью, подумала Берти, а деда. Его в конце концов призвали ангелы.

— Не слишком они торопились, — сказала Виола.

— Одна индуистская легенда повествует о тех временах, когда люди были наделены божественным началом, но стали им злоупотреблять. Тогда Брахма, Творец Вселенной, заключил, что люди утратили право на божественность, и решил ее у них отнять. Желая спрятать ее подальше, где она была бы недоступна людям, он созвал на совет всех богов. Одни советовали ему закопать ее в землю, другие — утопить в океане, третьи — возложить на вершину высочайшей горы, но Брахма возразил, что люди хитроумны и способны проникнуть в земные недра, забросить сети в океанскую пучину и подняться на любую гору, лишь бы вернуть себе божественное начало. Когда боги уже готовы были отступиться, Брахма сказал: «Я знаю, где нужно спрятать божественность: ее нужно спрятать внутри человека. Он обыщет весь мир, но никогда не догадается заглянуть в себя и посмотреть: а что же там есть, внутри?»

Виола слушала вполуха. В завершение каждого занятия йогой Санни любил, как она выражалась про себя, читать «маленькую проповедь». Слова мудрости от Просвещенных, понадерганные отовсюду: из индуизма, суфизма, буддизма и даже из христианства. Население Бали, как она заранее выяснила, исповедовало индуизм. Виола по неведению всегда считала, что здесь преобладают буддисты. «Будда — это мы все», — говорил Санни. «На письме звучит чересчур нравоучительно, — делилась Виола с дочерью по электронной почте, — но тем не менее как-то воодушевляет. Из него получился бы неплохой викарий». Которую из гибких масок примеряла мать на этот раз? — гадала Берти.

Санни преподавал в какой-то школе под названием «Светлый путь» в городке Убуд. На первых порах Виола избегала посещать его уроки. Она остановилась в беспардонно дорогом отеле на «экокурорте» в получасе езды от города; в штате отеля состоял учитель йоги, который проводил индивидуальные занятия в так называемом уголке йоги — приятном, прохладном, отделанном тиковым деревом павильоне, расположенном в роще, где экзотические птичьи трели, немного отдававшие кудахтаньем, сливались с жужжанием и механическим, игрушечным щелканьем насекомых.

В противоположность этому классная комната в школе «Светлый путь» представляла собой огромное, жаркое и душное помещение, куда, несмотря на распахнутые окна, никогда не залетал ветерок. Обстановка была примитивной — или аскетичной, в зависимости от точки зрения: первую разделяла Виола, вторую — сайт «Светлого пути».

Зал, несмотря на свои размеры, едва вмещал всех желающих. Туда стремились в основном женщины: молодые спортивные австралийки и пожилые американки. Последние в большинстве своем, по словам Берти, «маялись дурью по типу ешь-молись-люби».

Санни получил звание учителя йоги много лет назад, еще в Индии; теперь он преподавал на Бали. По всей видимости, из него вышел «почитаемый учитель международного уровня». Его постоянно приглашали в Австралию и Америку, где на его занятия было не попасть. Людям делать нечего, считала Виола.

О Санни было множество материалов в интернете, если, конечно, знать нужные сайты и кого именно там искать: это только кажется, что имя Солнце — да хотя бы и Санни — вполне подходит для человека такого рода занятий, но все почему-то звали его Эд. «Солнце Эдвард Тодд, — назидательно сообщил он Виоле, — таково мое имя». И это было лишь незначительной частью его преображений. Телосложение танцовщика, бритая голова, восточные татуировки, приметы австралийского акцента — все это крайне изумило Виолу. Оборотень, да и только. А какой любимец женщин! У него было множество фанаток, особенно типа «ешь-молись-люби». За те без малого десять лет, что Виола не общалась с сыном, он приобрел вполне человеческий облик. («Может, одно с другим как-то и связано», — поддела Берти.)

— Благодарю вас за этот урок, намасте. — Санни поклонился, молитвенно сложив ладони.