Арнон Грюнберг - Фантомная боль

— Мне вдруг безумно захотелось играть, — сказала Ребекка. — Вначале я была не уверена, но теперь я знаю, что очень хочу, чувствую это всем телом. Ты умеешь в блек-джек?

— Нет, только в рулетку, мне не нужна иллюзия, что я могу как-то повлиять на игру.

— Вот как? — Она покачала головой.

Я заказал себе еще чаю. Не потому, что мне понравился его вкус, и даже не потому, что мне хотелось пить, просто надо ведь было чем-то заняться, пока мы с ней сидели и ждали, когда наконец откроется дверь туалета.

Я попытался представить себе, будто принимаю участие в конгрессе, где говорят о сновидениях. Я участвовал в конгрессах литераторов и даже однажды прочел короткий доклад на тему «Табу в литературе». Делегаты конгресса (все они тоже как один были писателями) встретили мой доклад с умеренным одобрением. Когда я кончил, один словенец даже воскликнул: «Совершенно верно, давайте больше не будем забивать себе голову разными табу, литература — это не детский сад». Его фамилии я не запомнил, потому отыскал в буклете его фотографию. В жизни он выглядел совсем иначе. В буклете говорилось, что этот человек живет в заброшенном замке и что ему дали приз за сборник стихов о лошадях; правда, с этими стихами можно ознакомиться только по-словенски. У него имелась брошюрка с переводом его стихов на английский, которую он вручал каждому, кто проявлял хотя бы малейший интерес.

Я проявил интерес. Я всегда проявляю интерес и выражаю горячую поддержку самиздатовской литературе.

Однажды вечером этот словенец сказал: «Да, что и говорить, писать стихи — это здорово, но по натуре я игрок».

— Иногда, когда у меня деньги есть, я играю в блек-джек, — сообщила Ребекка.

— Правда?

Я уже ни во что не верил, в том числе, что в пакете, который я притащил сегодня домой, действительно лежала статуэтка. Не исключено, что в нем лежали камни или была спрятана бомба.

— Ты бомба замедленного действия, — сказала моя жена однажды вечером, умываясь. — Я больше не могу с тобой жить. Я не выдерживаю стресса.

— Послушай, — сказал я Ребекке, прислонившись спиной к холодильнику, — давай поженимся?

Я слегка провел пальцами по ее щеке, но она неприязненно отбросила мою руку, словно считала, что незачем гладить ее по щеке в таком месте, как бензоколонка. А может, она вообще не хотела, чтобы я гладил ее по щеке. Вероятно, мне сперва следовало сказать: «Как вкусно пахнет твой пот!» Такие мелочи людей успокаивают. Прежде чем к человеку прикоснуться, нужно его вначале успокоить. Надо заставить женщину поверить, что все уладится и будет о’кей, стоит только ей разрешить вам к себе прикоснуться.

Я снова подергал за ручку двери, но с прежним успехом.

— Что у вас с туалетом? — спросил я кассиршу. — Там что, кто-то заперся?

— Если дверь закрыта, значит, там кто-то заперся.

— Я понимаю, но дверь закрыта уже очень долго, может, в этом туалете кто-то умер?

— Как, в туалете?! — удивленно воскликнула она.

— Иногда такое случается — порой люди умирают в туалете.

— В семь часов придет бригада по уборке — у них есть ключ.

Я посмотрел на Ребекку, но она, похоже, не переживала из-за туалета. Возможно, в эту минуту она раздумывала над моим предложением руки и сердца.

В каком-то журнале я прочитал, что для падения самолета необходимо, чтобы произошла целая серия фатальных ошибок. Одной фатальной ошибки недостаточно.

— Может, тут есть еще один туалет?

Кассирша пожала плечами:

— Потерпите.

— Легко сказать — потерпите.

Я рассмеялся. Мочиться в такой дождь под деревом показалось мне малопривлекательной перспективой.

— Пошли, — сказал я Ребекке.

И мы побежали обратно в машину. Тони слушал вальсы.

— А что он будет делать, когда мы пойдем играть? — спросила Ребекка.

— Он? Ну, может, ляжет спать или тоже захочет играть…

В Атлантик-Сити мы прибыли в начале третьего. Я разбудил Ребекку. Она лежала на водяном матрасе в глубине салона и тихонько похрапывала.

— В какое казино вас отвезти? — спросил Тони.

— Все равно, — ответил я, — любое подойдет.

Он отвез нас в «Бэйлиз». Дождь не прекратился, а, похоже, наоборот — только усилился.

— Когда за вами заехать?

— В полпятого или даже лучше в пять.

Мы вошли в казино. Внутри почти никого не было. В такой час я еще никогда не бывал в казино.

— Как эти автоматы ужасно гремят, — заметила Ребекка.

— Со временем к этому привыкаешь.

На стене рядом с разменным автоматом висел телефон. Я позвонил в отделение «Мастеркард». Подошла приветливая девушка, я дал ей номер своей кредитной карточки и всю информацию, которая ей потребовалась. Я даже как-то с ней пошутил, но девушка не засмеялась. Она сообщила, что я могу снять не больше пяти тысяч долларов наличными.