Ирина Потанина: Неразгаданная

— Ну, мамочка, ну еще разочек расскажи… А то я буду петь, — природа помимо всех остальных недостатков щедро наградила Риту полным отсутствием слуха, что давало маме Ире, закончившей в свое время музыкальную школу, все основания не переносить пения дочери. Рита умела этим пользоваться. И вымогала легко вымогала любые сказки и истории.

— Вот шантажистка! — фыркала мама, но смирялась, — Ну слушай. Тебе два годика, Маленькая такая, хорошенькая, уже с манией величия, но еще без твоего нынешнего презрительного отношения к сверстникам.

— Неправда, я всех их очень уважаю, просто мне с ними скучно, я другая…

— Ну, вот я и говорю, без мыслей о собственной исключительности. В общем, с детками во дворе ты играла с удовольствием. Привожу тебя в группу, до этого неделю проводила воспитательные беседы, на тему “Садик — это хорошо”. Ты очень положительно настроена, с деловым видом проходишь, садишься на свободный стульчик. Воспитательница меня мягко выставляет. Ну, я — все-таки мой кусочек там чего-то вытворяет — бегу к окну (слава богу, первый этаж). Смотрю, у вас завтрак. Молоко, печенье и каша. Тебя посадили за столик с еще четырьмя детками. Они, видимо, к садику привыкшие, сидят усердно кушают. Ты огляделась и сделала какие-то абсолютно неверные выводы о всеобщей свободе. Поэтому взяла свою тарелку и, поровну разделив ее содержимое на четыре части, разложила свою кашу по соседским тарелкам. Детки тебе, кажется, даже спасибо сказали. И только я подумала “какая моя девочка добрая-то”, как смотрю, ты все печенье со стола собрала, и, пока дети разделывались с кашей, съела, еще и два чужих чая выпила. Ну, думаю, раз так, то можно идти на работу, ты явно в обиду себя давать не собираешься…

— Заметь, я провела честную бартерную сделку! — смеялась Рита.

— По лицам тех деток я бы не сказала, что результаты их удовлетворили…

Вот так жила маленькая Рита. По исполнению четырёх лет, девочка вдруг заметила, что родители зачем-то собирают вещи, явно желая уезжать. Выяснилось, что комната их вовсе им не принадлежит, а принадлежит бабе Ларе, матери отца, которая все это время жила в далеком северном поселке Лобытнанги, а теперь решила вернуться в Харьков. Комнату надо было освобождать. Кроме того, баба Лара предложила сыну жить в ее однокомнатной квартире на Севере. Морские собирались переезжать в Лобытнанги. Маленькой Рите это очень не нравилось.

— Ну, пусть приезжает бабушка Лара сюда, пусть здесь у нас живёт и с нами…

— Риточка, мы все здесь не поместимся, куда же она приедет-то, а?

— А мы ей коврик в коридоре постелем, — из благих побуждений объясняла родителям заботливая Рита.

Риту, конечно, никто не послушал, и родители твёрдо решили ехать на Север. А бабушка Лара, приехав, не просто не стала спать на коврике, а еще и разместилась на единственном диване, и родителям, которые наотрез отказались спать в Ритиной кроватке, как дочь не настаивала, пришлось ночевать на полу. Это длилось недолго, ибо через два дня все семейство уже было на вокзале.

— Риточка моя, — из маминых глаз почему-то текли слезы, — ты пойми, мы на долго уезжаем, главное слушайся бабушку Лару, как только мы там устроимся — сразу же тебя заберем, ты будешь хорошо себя вести.

Рита кивнула.

— Хорошо, уезжай, все будет в порядке.

— Ты понимаешь, мы надолго.

— Понимаю, мам. А ты завтра придешь?

Так Морские, которые забрали дочь спустя два месяца, переехали в Лобытнанги. Это оказался очень маленький городком. Развлечений, друзей, интересных событий здесь вообще не бывало. Работа у обоих родителей была скучной и монотонно-обыденной. Ирина, всю жизнь мечтавшая о собственном угле, несмотря на серость чужого города, все же была счастлива — ведь у нее и ее ребенка теперь был свой дом, и Сережа, который в Харькове дома бывал очень редко из-за огромного количества дел, теперь с семьёй каждый вечер, так как работает строго до пяти, а пойти потом совершенно некуда. Правда, Сергей стал каким-то мрачным, слишком молчаливым, но это вполне понятно — тоска по родному городу. Пройдет, привыкнет. Сама Ирина привыкла очень скоро, подружилась с соседями, с родителями Ритиных друзей, с сослуживцами. Женщина совершенно не находила в них близких людей, но чтобы просто пообщаться, поговорить о детях и ценах на молоко, они вполне годились. Вскоре Ирине стало достаточно этого общения. Кроме того, у нее была Рита, заменяющая лучшую подругу, и пожирателя свободного времени. А вот Сергей так и не смирился. Ему стало ужасно скучно жить. Не было ярких эмоций, не было пространства для действий. Ирина высмеивала жалобы мужа на депрессию, уверяя его, что это просто “лучше там, где нас нету”. Сергей, на какой-то промежуток времени, кажется, успокоился, нашел интересных друзей, и проводил у них очень много времени. Ирина решила, что это вполне хорошо. А дочь между тем подрастала, она пошла в школу, занималась в театральном кружке, по-прежнему боготворила мать. А потом, в один прекрасный момент все это сломалось. Родители развелись. Нет, никто не ругался, как показалось Рите, никто не плакал. Просто в очередной день, придя со школы, пятиклассница-Рита обнаружила, что вещей отца нет.