Ирина Потанина - Неразгаданная

— А откуда вы взялись? — Рита решила нарушить молчание.

— Наверно оттуда же, откуда и все люди… Я просто не думал, что ты уже такая большая, а то бы, конечно, не был для тебя столь ошеломляющей неожиданностью. Появился бы намного раньше. А так я считал тебя младенцем — а что с младенцем разговаривать. Мне недавно звонил твой отец…

При упоминании об отце у Риты странно защемило сердце. Ощущение, что вот сейчас девочка узнает хоть что-то об этом человеке, напоминало чувство трепетного волнения, охватывающее моряка, после многих месяцев вынужденных мытарств по суше, наконец, едущего к морю и ожидающего появления ослепительно-лазурного побережья в окне троллейбуса.

— Почему Вы так об этом говорите? Он редко звонит?

— Ой, девочка, а ты ведь, наверное, вообще ничего не знаешь. Мы с твоей бабушкой никогда не были женаты. Отец твой появился на свет, никого об этом не спросив. Жил с матерью, по достижению более ли менее зрелого возраста нашел в себе нотки здравого смысла и перебрался ко мне. Потом уехал в Харьков, добиваться самостоятельности. Вернулся с семьей, с истощенными нервами и разбитым мировоззрением, ко мне он в тот период жизни проникся великой ненавистью, посему мы не общались. Недавно написал письмо… Рассказал о себе всякие небылицы… Он думает, я ничего не знаю о его жизни!!! Ха, да я за каждым его шагом слежу. Я о каждой минуте его наслышан… А он мне представляется, как чужому человеку…

Дедушка явно разнервничался.

— Эй, — Рита поспешила вернуть старика из своих эмоциональных миров, — но ведь он написал вам, значит, хочет начать общение… Может, одумался, решил не держать зла…

— Как бы не так. Он просто собирается сваливать за бугор, и ему из этого чертового города нужна справка из жека, о том, что выписан. Новых координат твоей матери он не знает, вот и решил ко мне обратиться, еще позвонил, проверил, дошло ли письмо…

— Он хочет уехать?!

— Ну да. Впрочем, это не важно.

В глазах Риты появились слезы. О том, что отъезды заграницу равносильны отходам в мир иной, Рита была наслышана от мамы, множество подруг юности которой давно поуезжали в разные страны, и тем мгновенно разорвали все старые связи. «Оттуда не возвращаются, и там быстро забывают тех, кто здесь», — рассказывала мама. Рита поняла, что больше никогда не увидит своего родного папика и неожиданно громко шмыгнула носом.

— Слушай, я уж думал ты наша по духу, а оказалось плакса какая-то. Что реветь-то? Не было у тебя отца никогда, и не будет впредь. Как и у него не было, как и у меня не было. Как и у твоих детей не будет. Наследственность у тебя в этом смысле дурная. Все мы по натуре одиночки, а родных своих предпочитаем любить на расстоянии.

В этой тираде девочка почувствовала какие-то отблески собственных ощущений. Она улыбнулась и примирительно произнесла.

— Вы злой какой-то, можно подумать, что Вы себя терпеть не можете.

— Станешь тут злым, когда всякие взрослые пигалицы, моим кружковцам ровесницы, вдруг внучками оказываются, а какие-то козлы по телефону им общаться со мной не дают.. — Рита вдруг с ужасом подумала о Валентине, — а себя я терпеть могу, еще как могу, — смеясь продолжал дед Олег, — просто я думал, что закономерность рода на твоем отце и прекратится, а н-нет, вижу, что природа еще одного избранного сотворить умудрилась.

Рита его не слушала, она кинулась к телефону.

— А ты знаешь, что твой отец на самом деле выдающийся поэт?

Рита застыла с гудящей трубкой в руках.

— Секундочку, — спокойно произнесла она.

— Алло? Валентин? Я все-таки задерживаюсь, ибо разговор у меня тут очень важный.

— Ты издеваешься?!

— Алло? Алло? Дядя Валик мне ничего не слышно, приду в шесть часов, алло?

Рита положила трубку и вернулась за стол.

— Выдающийся поэт?

— А чего тебя это так интересует? Пишешь?

Рита кивнула.

— Так я и знал… А читаешь что?

Девочка на секунду задумалась.

— В основном мама снабжает литературой. Вот Жоржа Оруэлла недавно прочла.

— Почитай что-нибудь, из своих текстов.

Дедушка Олег испытывающе взглянул на внучку и принялся слушать. Рита неожиданно для себя вспомнила написанное утром стихотворение.

— Похвально… — пробурчал он, после того, как Рита наскоро проговорила последнее четверостишье, — Придется слегка заняться твоим образованием, раз задатки видны…

— Вы обещали рассказать. Мой отец… — напомнила Рита.

— Мой сын… — подражая тону девочки, произнес дед Олег, — тут рассказывать нечего. Печататься — не печатался, а вот пишет великолепно. На, дома почитаешь.