Василь Ткачев - Под городом Горьким

А те дни, лихо их матери, тянутся тогда ох как мешкотно.

Кнутом бы их!

Не с пустыми руками всякий раз едет в город Егорка. Вот и сейчас две торбы еле поднять: ведь каждому из родичей надо подарок привезти. А здесь еще и косовище. Написал брат Степан, попросил: привези, Егорка, если не тяжело тебе, косовище, выбери в лесу березку попрямее, остругай, а я тебе сто грамм поставлю. «Поставишь, поставишь», – зная, какой скупердяй брат, покачал головой Егорка. Но косовище сделал. Прямехонькое. Легонькое.

До города Егорка доехал хорошо – в дизеле ехать не проблема: мест всем хватает. Все страдания, а этого очень боялся, начались на вокзале. Там, сколько и помнит, очень много народа слоняется туда-сюда, и как только подадут автобус, так хлынут во все двери, словно горный поток. Этот поток и внес Егорку в салон. Покуда ехал, людей стало поменьше, посвободнело. Егорка пристроил около ног свои торбы, а косовище на полный рост зажал в руке – его немного не хватало, чтобы уперлось в автобусную крышу.

На очередной остановке вскочил в салон худощавый паренек в кожанке, кому-то кивнул головой, взялся за косовище и держится. Егорка хотел упредить, мол, это не поручень, но передумал: пусть, не жалко. Немного попозже парень и сам это заметил, улыбнулся Егорке белозубой приятной улыбкой, шепнул:

– Простите. Я как-то сразу, дяденька, и не понял.

Улыбнулся ему в ответ и Егорка, подмигнул: ничего, бывает....

После очередной остановки двое – парень и девушка, влюбленные, сразу видно, – ухватились за косовище. И воркуют себе, улыбаются-обнимаются. Даже не заметили, как подтянули косовище вместе с Егоркой к себе – им, видите ли, так удобнее. Егорке пришлось вступиться за себя:

– Осторожнее, молодые люди.

Молодые люди переглянулись и под доброжелательный смех пассажиров оставили косовище в покое. Посмеялись и себе сами. Конфуз получился, ничего не скажешь. А Егорка с косовищем был уже в центре внимания почти всех, кто ехал в автобусе. На каждой остановке люди нетерпеливо и заинтересованно посматривали на косовище – кто на этот раз примет его за поручень? И если кто хватался, прыскали смехом. Егорка же, широко открывши рот, водил круглой, как мяч, головой по сторонам, покачивал и не понимал, чего это они все, люди добрые, до этого косовища липнут, как оводы на кобылий круп? А сам ведь – не спрячешь! – был доволен, что косовище подняло людям настроение. «Где бы еще так посмеялись в этом городе? Насупленные все, словно сычи!».

Затем за косовище взялся пьяный мужчина. Он, на удивление всем, сразу заметил, что рука потянулась к косовищу, задержал на Егорке долгий взгляд, попросил разрешения:

– Земляк, позволь-ка ухватиться? Позволяешь?

– Ухватись, – засмеялся Егорка и посмотрел по сторонам.

– За дерево, понимашь, приятней держаться, чем за скользкую железку. А косовище, я тебе скажу, получилось хорошее. Сам делал?

– Ну а кто же?

– Молоток! –похвалил пьяный. – Сам, говорит, делал. Сразу видишь, что деловой ты, батя, человек. На селе кантуешься?

– А где же.

– А я, понимашь, в городе. На «Сельмаше» стою на пиле. Выпить хочешь? Мужик, ты вижу, хороший. Мне нравишься. У меня есть.

– Пей сам, – коротко и понятно ответил Егорка.

– Нет, подожди, подожди, ты что сказал: чтобы я пил сам? Та-а-ак. А если я от души, от сердца. Что, и за это мне в морду можно плюнуть?

– Никто в тебя плевать не собирается, – вдруг начал оправдываться Егорка, потому как понял, что незнакомый пьяный человек так просто не отвяжется, встречал таких на жизненном пути. – У тебя с кармана, вижу, магазинная бутылка торчит. А я пью свою, самодельную.

– Самогон?

– Да.

– Дома – пей. А если есть, угости и меня. Есть?

– Нет, – тихо проговорил Егорка.

– Ладно, едем дальше. Вот что я тебе скажу, мужик: меня, понимашь, нечего пугаться, – и вдруг обернулся к соседу, хлопнул того по плечу. – Он, видишь ли, не уважает магазинную. Э-э-т! Запановали там, в деревне, все, смотрю! Паны-ы! Конечно, понимашь!.. Я когда зарплату получал? А у них бульбец всегда есть.

– Так съезди к матери, возьми, – посоветовал Егорка.

– Мать не трогай, понимашь!.. Я, может, городской! С Балбесовки!

– Так вижу, какой ты городской..., – улыбнулся Егорка. – Если знаешь, что это – косовище, значит не городской.

– Ну даешь! Ну мочишь! Откуда такой умный, а, дяденька? Нет, заелся, заелся окончательно!.. Придется, понимашь, тебя просветить, лекциху выдать, темнота. Ведь меня каждый на Балбесовке знает. Каждый! Лёньку Бурбалку спроси! Я! Я это!.. Вот, и косовище ты привез в город. Продавать! А как же! Наплодилось этих спекулянтов – плюнуть некуда. Безобразие! Понимашь!..