Василь Ткачев - Под городом Горьким

– Неужели в колхоз пополнение?– поинтересовался Макар.

Жмайлик с хитринкой в глазах улыбнулся, потрогал пальцами свои жиденькие усики, сказал, словно печать поставил:

– Дорогу, дед, будем делать!

– Дорогу?– переспросил старик, повел головою.–Так она же будто и есть... Или под соседей будем подстраиваться, а, председатель?

– Ну! А чем мы хуже?– у Жмайлика светилось лицо, он радовался, по всему было видать, что свое председательство в Борках начинает не с какой-либо там мелочи, а берет повыше, с перспективой. – И сделаем! Хватит машины ломать! Дед... извини, не знаю, как тебя звать-величать?

Макар назвался.

– Будем знакомы. Жмайлик Степан Петрович.

– Что Степаном тебя звать, я уже знаю. Такое у нас быстро передается... Ага. Ну.

– Тогда хорошо. Ближе к делу. Спешу, а то заедут не туда, куда надо. А дело такое, Макар. У тебя не могут дорожники угол найти? Жить им где-то же надо. Ну, что молчишь?

– Так это... один я, председатель, в избе. Авгиньи нет уже. Кто ж приготовит, накормит? Если только сам? Печь, правда, имеется...

– Накормим в столовке, Макар. Им крыша над головой нужна. Угол.

– Ну, коли так, то пусть идут.

– Спать есть где?

– Человека три приму,– тихо промолвил старик, а потом насторожился.–Только, председатель, подбери непьющих...

– За это не волнуйся. Вот и хорошо... Ты троих возьмешь, другой кто-то... Я пришлю их к тебе. Не отлучайся из дома. Как раз им тут удобно будет–дорога близко...

Жмайлик забрался в машину.

– Подожди-ка, председатель! – вскинул руку Макар. – Спросить хочу...

– Слушаю, дед,– высунул голову из кабины председатель.– Слушаю, слушаю...

Старик поначалу замялся, затем подошел поближе, посмотрел печальными глазами на Жмайлика, не решаясь говорить.

– Нет времени, Макар!– крикнул председатель.

– Асфальт – хорошо это.... Ага. Ну. Мы, борчане, также давно уже в лаптях не ходим. Правда. Ага. Ну. Ты, хоть и новый у нас человек, а на свои глаза видишь. Только боюсь я, что дорога вреда наделает...

– Вот как! – вскинул подбородок Жмайлик. – Что-то я тебя, извини, не понимаю?..

– Глянь на окна – через хату, считай , забиты досками крест-накрест. Не- кому в тех хатах жить. И оставшиеся, боюсь, убегут в город.

– А дорога здесь при чем?

– Как же... Отчего не бежать по асфальту? Только беги...

Жмайлик рассмеялся, притворил дверку, и , отъезжая, крикнул Макару:

– Поживем – увидим!

«Уазик» тронулся с места, выбрался на дорогу, а потом быстро помчался за колонной.

Парни у Макара жили веселые. Послушать их, так герои: где только не были и что ни делали. Сергей, который пообещал старику, хоть Макар на его слова и рукой махнул, не придал значения, выкопать прямо во дворе колодец, перед крыльцом, своим тем загребущим ковшом, чтобы не ходить ему далеко за водой, на язык был легкий и все разносил в пух и прах прежнего председателя:

– Его давно надо было б турнуть! За кого вы, дед, на собраниях руки поднимали? Хоть ты и не виноват... Ну! Что он у вас после себя оставил? Окна забитые? Так это я вижу. А еще? Даже дорогу не мог сделать! Лентяй! Нет, вы подумайте только: сам же чаще, чем другие,гонял по ней, а ленился. Так у него что, и в самом деле семья в городе так и жила?

Макар кивнул.

– Куда в районе смотрели? – Сергей весь был в движении, выдавливал сапогами тонкий скрип из половых досок. – Давно б ему по шапке угрели! Сони! Поздно глаза протерли... Соседи вон уборные в домах имеют! А теперь вот Жмайлика возьми. Зеленый, я здесь не возражаю, но пронырливый, холера! Дальновидный! Не успел стол обжить в кабинете, а уже за дорогу взялся. Хозяин, одним словом!.. Такого б раньше, так у вас здесь детский сад надо было б строить. Он у вас здесь всех выпивох прижмет. Будь уверен. Нас тоже, для полной ясности сказано пусть будет, предупредил: «Парни, смотрите у меня: если во время работы который стопку ухватит – на себя жалуйтесь». Во!..

Макар слушал Сергея внимательно, крутил головой – соглашался. Хоть и новый человек в деревне, этот Сергей, а много знает, правду говорит.

– Значит, будет городская дорога? – поднимал глаза на экскаваторщика старик.

– Будет, дед! В этом году. Мы воду в ступе не толчем! Нам тоже кормить детей надо!

– Помолодеет, значит, она... Что ж, ей жить еще долго... Ей жить... – кивал белой, как иней, головой Макар.

Старик обычно провожал квартиранта до калитки, иногда потихоньку плелся следом за ним, молча наблюдал, как экскаватор засыпает канавы желтым песком, который возят, едва успевая, откуда-то издалека самосвалы, как бульдозер равняет дорогу, слышал писклявый, будто птичий крик, скрежет железа о камни. Камни блестели на солнце оскобленными белыми пятнами, и казалось ему, что дорога сопротивляется людям, показывает зубы. «А все же жалко тебя, дитятко, – шептал Макар, – хоть и украшают тебя, наряжают в новую рубаху. Я к такой привык, какая ты есть. Только пусть уж будет и так, как хочет председатель... Как делают парни. Узнаешь меня, одетая в асфальт, а? Должна, должна узнать...»