Василь Ткачев - Под городом Горьким

Фу-у ты, вот и почта. У крыльца никого, почтовая машина уехала, и Митук, сплюнув в сторону, потянул на себя дверь с таким видом, будто она вела на тот свет. Правда, едва переступив порог, повеселел.

– Привет-салют, Любаша! – поздоровался Митук, улыбаясь во весь беззубый рот. Но начальница отделения никак не отреагировала – разбирала ящики и какие-то свёртки. – Привет, говорю!

– Привет, – нехотя ответила Люба.

– Ну… и как там? Кхе-эк-хе…

– Привезли. Полный мешок денег. Тебе. Привезли.

Если бы кто видел, как, ликуя, подпрыгну этот высокий сутулый, иссохший в щепку человек, диву бы дался, ведь не ребёнок же! А он ещё и кричал, подпрыгивая:

– Ура-а-а! Ура-а! Спасибочки, шахта! Спасиба-а-а-а! Не дала мне загнуться-я-а-а!

– Затихни! – цыкнула на него Люба.

– Дай я тебя поцелую, золотко! Дай! Заместо шахты! – Митук перебрался через груду посылочных ящиков и пакетов, обхватил заведующую и уж намерился было чмокнуть в рябую щеку, как дверь распахнулась и вошёл Любин муж Петька, деревенский электрик.

Петька глянул на Митука бычьим глазом:

– Отставить!

– А-а! Не успел, – тут же отступил Митук. – Хотел, честно скажу тебе, Петро, радость свою на твою женку вылить…

– Выливай свою радость на любую другую бабу, – угрюмо пробормотал Петька, замахиваясь на Митука, но жена цыкнула и на него, и кулак остался там, где и положено – возле кармана.

Петька, видимо, вспомнил, что Митук вот-вот должен получить кучу денег, потому и сказал, стараясь улыбнуться:

– Да я так… Всерьёз, что ли? Что ли, маленькие мы? Нам, что, денег не хватает? Да, Митук?..

– Ага. Я и говорю – радость! Давай-давай, Любаша, шевелись. Газеты твои подождут. Я вот пять лет ждал… или сколько там… Мне в первую очередь. Я её давненько занимал. Погодь, Петька, никуда не отлучайся. Мы сейчас кое-что сварганим!

– Я ему попью! Я ему!.. Пусть только попробует… – завелась Люба. – Посинел, что подосиновик. И тебя, Митук, предупреждаю: угостишь – получишь у меня пенсию, как же! Держи карман шире!..

– Да не буду, не буду я, – не на шутку испугался Митук. – Я, что, не понимаю? Зачем мне-то грех на душу брать? Х-ха-ха-ха! Сказала: не пои – не буду. Перебьётся. Ты, Петро, не обижайся, – Митук заговорщицки подмигнул, чтобы тот понапрасну не волновался. – Такое, брат, дело. Не имею права. Твоя женка для меня большой начальник. не даст грошей – что тогда? Не-не. Пять годков… или сколько там… ждал… И на тебе!..

Настал торжественный момент. Люба, словно картошку, вывалила на стол – подняв мешок за два угла, – кучу денег.

– И это всё… мне? – поперхнувшись и остолбенев, Митук глядел на горку пережатых шпагатом и опечатанных тугих пачек. – Это всё… мне?

– А то кому ж! – спокойно сказала Люба. – Разве у нас есть ещё дурень, которому давно пора на пенсию, а он всё никак проспаться не может, света белого из-за горелки не видит?

– Не, нету, – поддакнул Митук, по-доброму широко улыбаясь. – Но, Люба, заметь: если бы я когда надо пенсию оформил, я бы ни в жизнь не собрал столько капиталу, чтобы День шахтёра для земляков организовать. Соображаешь?

– Ну, разве что…

– Поскорей, золотко. Поскорей считай!

– А чего єто говорят, бытто бригадирова Верка к тебе зачастила? – склонив голову, осмелела Люба. – Что, людям делать нечего?

– Слухай поменьше. Обидют только хорошую бабу. Считай-считай, а то во рту пересохло… Кхы.

– По такому случаю купишь мне коробку конфет, – Люба поплевала на пальцы и, бросив короткий взгляд на Митука, затем задержала его на муже. – А ты иди-иди, не мылься. Учуял, паразит, запах денег. Кот шкодливый!

– Да ладно тебе, – миролюбиво ответил Петька. – Никто на чужое не зарится. Отпускай человека побыстрее.

– Я тебе, Любаша, самолучших конфет куплю, какие ни на есть в нашем магазине, – закивал лохматой головой Митук, – и вина принесу. В придачу. Принести?

– Принеси, – благодушно согласилась заведующая почтой.

– Будет! Будет! Шахтёры, сама понимаешь, слов на ветер не кидают. А… это… Петру можно капнуть граммульку, чтоб у нас с тобой после никаких свар не было? Ну? -- Митук нетерпеливо смотрел на Любу, которая всё считала деньги, и ждал, что она скажет.

– Только при мне, – наконец разрешила она.

– При тебе так при тебе, – засиял Митук. Он покосился на Петьку. Тот ухмыльнулся, облизывая языком сухие губы.

Митук рассовал деньги по карманам, часть запихал под рубашку, а что не влезло, держал в руке.

– Погоди. Один момент.

Магазин и почта рядом, поэтому Митук мигом обернулся. Принёс, как обещал заведующей, коробку конфет и большую бутылку вина. Тут же откупорил её и налил пододвинутый Петькой стакан.