Питер Абрахамс - Горняк. Венок Майклу Удомо

Теперь взгляд его уже не был невидящим, в нем читались вызов и робость. Она подавила в себе желание спорить, убеждать. Разве можно оспаривать то, что недоступно твоему пониманию? А если и можно, она все равно не будет.

— Я понимаю, — спокойно сказала она и стала разливать чай.

— Этого не понять ни одному белому, — сказал он.

Скованность его исчезла. Он весь раскрылся. И вдруг оказалось, что в нем нет той неистовой, неукротимой силы, которая страшила ее. Перед ней был милый, обаятельный человек, каких она давно не встречала. Она подвинула к нему чашку. Он взял ее руку и сжал осторожно и нежно.

— Я рад, что вы спросили меня о моей стране, — сказал он. — Вы заставили меня подумать. И теперь я знаю. На свете нет ничего более важного.

Она внутренне съежилась и отвела глаза в сторону. Может быть, на родном языке он красноречивей. Ведь он образованный человек, имеет ученую степень. Почему же ему так трудно находить слова, когда речь заходит о том, что его глубоко волнует? Может быть, раньше он ни с кем не делился своими сокровенными мыслями?

Он перевернул ее руку ладонью кверху.

— Какая маленькая, — сказал он.

— У всех женщин маленькие руки, — возразила она.

— Никогда раньше не замечал, — сказал он.

— Значит, вы никогда не влюблялись.

— Никогда, — подтвердил он. — Лоис, вы любите Мэби?

— Увы, нет. А было бы хорошо, если бы мы с ним любили друг друга.

— Он вам очень нравится?

— Да, мне нравятся такие люди.

— Художники? Как ваш муж?

«Вот оно. Начинается», — подумала Лоис.

— Дело не в этом. Просто я люблю таких людей.

— Вы мне нравитесь, Лоис, — сказал он.

— Очень рада. — Она налила ему еще чаю.

— Я хочу сказать, вы мне нравитесь… в определенном смысле. — Он с трудом выговорил эти слова.

Она быстро взглянула на него.

— Это от одиночества, Майкл.

— Я одинок. Это правда.

— Тогда найдите себе какую-нибудь славную девушку. Пол может вас познакомить, у него много приятельниц.

Он подождал, чтобы она взглянула на него, затем сказал:

— Я хочу вас, Лоис.

В ней поднялось возмущение.

— При чем тут я? Вы что, влюблены в меня? Или думаете, со мной легко завести интрижку?

— Вы мне нравитесь, — тихо, но твердо произнес он.

— Вы что же, спите с каждой женщиной, которая вам нравится?

— Нет.

— Тогда при чем тут я?

— Вы сердитесь. — Он улыбнулся широкой настоящей улыбкой, осветившей и его глаза. — Мне нравится, когда вы сердитесь.

Она попыталась подавить смущение.

— Прекратим этот разговор, Майкл. Мне скоро сорок. С меня достаточно романов, которые были у меня в молодости. Я не люблю романов: в них есть что-то нечистоплотное, неопрятное… Мне не нужен мужчина…

— Каждой женщине нужен мужчина, — сказал он.

Она замолчала и холодно посмотрела на него.

— Вы же сами знаете, что это так, — спокойно сказал он.

— Прошу вас, прекратите это. — Она вдруг почувствовала себя невероятно усталой, ее утомила спокойная самоуверенность этого человека. — Пойдемте-ка лучше домой.

Он расплатился, взял машинку и вышел следом за ней.

От кинематографа растекалась толпа. Они выбрались из людского потока и стали подниматься к дому Лоис.

— Вы еще сердитесь? — спросил он.

— Нет, — устало сказала она.

Прощаясь у дверей, он поцеловал ей руку.

— Я читал, что женщинам это нравится, — сказал он.

Лоис понимала, что это смешно. Но не смогла рассмеяться.

— Спокойной ночи, — торопливо сказала она.

— Спокойной ночи, Лоис. Завтра увидимся.

«Завтра, — думала она. — О господи! Завтра». Закрыла дверь и стала искать в сумке сигареты. Потом прислонилась к косяку и закурила. Джо Фэрз еще не спала. В кухне горел свет, оттуда доносился мужской голос. У Джо кто-то был.

— Это вы, Лоис? — окликнула Джо.

— Да.

— Идите пить с нами какао. Генри сейчас уходит. Мы были в театре.

— Спасибо, не хочу. Только что пила чай. И потом я устала, как собака. Спокойной ночи!

Она прошла в свою спальню. Зажгла огонь в камине и села на постель. Немного погодя встала, подошла к зеркалу и стала смотреть на себя.

Ну чего ты боишься, Лоис? Ты же всегда считала, что у тебя ясный ум. И ты умеешь трезво смотреть на вещи. Если ты не захочешь, ничего не случится. Ведь ты не хочешь, чтобы это случилось. Ну и не случится. Случится! Только если ты захочешь. Не захочу. Тогда не случится. Все равно случится. Только потому, что ты этого хочешь. Но я не хочу. Хочешь! Нет, не хочу. Ты мне надоела. Если ты хочешь, это случится, если нет — не случится. «Загляни ко мне в гости, — сказал мухе паучок…» Не обманывай себя — ты не наивная девочка. Ты — женщина, и вдобавок опытная. А он— простодушный, неискушенный человек. Если ты прямо скажешь ему «нет», он уйдет. Ты его не знаешь! Ах, скажите пожалуйста… «Загляни ко мне в гости, — сказал мухе паучок…» Себе можешь морочить голову, сколько угодно, но меня ты не проведешь. Конечно, это все подлое англосаксонское пуританство, иначе ты не можешь: пусть будет виноват кто-то другой, и предпочтительно человек низшей расы, бесправный. Главное, придерживайся старой испытанной линии: «Я этого не хотела, не знаю, как это вышло». Но почему все-таки я так боюсь? Ты знаешь почему. Кажется, ты окончательно разучилась думать. Потому что меня когда-то очень обидели. Ага, условный рефлекс. Значит, дело вовсе не в нем? Ну-ка, ответь сама себе.