Юй Хуа - Как Сюй Саньгуань кровь продавал

Как-то Сюй Саньгуань возвращался вечером из деревни в город. Тогда у них еще не было настоящего уличного освещения, только вешали фонари у входа в лавки. Брел он впотьмах по вымощенной камнем улице и вдруг увидел Сюй Юйлань у входа в театр. Она стояла, опершись о косяк, между двумя фонарями и щелкала семечки. Сюй Саньгуань прошел было мимо, но потом вернулся и с улыбкой стал смотреть, как она кривит губы, сплевывая шелуху. Девушка взглянула сначала на него, потом на двух других молодых людей, потом просунула голову внутрь театра, где выступали народные сказители, потом обернулась, убедилась, что парень на месте, и поинтересовалась:

– Что уставился? Чего улыбаешься?

Сюй Саньгуань перешел через улицу, встал рядом с ней в багровый свет фонарей и сказал:

– Приглашаю тебя есть пампушки!

– Но я тебя не знаю.

– Меня зовут Сюй Саньгуанем, вожу коконы на фабрике.

– Все равно я тебя не знаю.

– А я тебя знаю, ты красавица у жаровни!

– Ха-ха-ха! Ты даже кличку мою знаешь!

– Все знают. Пошли есть пампушки!

– Я сейчас не хочу, давай завтра.

На следующий день Сюй Саньгуань повел ее обедать в ресторан «Победа», где недавно они с А-Фаном и Гэньлуном ели печенку и пили вино. Залихватски хлопнул по столу и заказал:

– Лукошко пампушек!

Сюй Юйлань съела пампушки и призналась, что еще бы съела пельмешек. Потом еще соленых слив. Их пришлось заесть засахаренными фруктами. А тут и пить захотелось. Сюй Саньгуань купил ей пол-арбуза, с которым она расправилась на деревянном мосту. После чего разыкалась. Пока она икала, Сюй Саньгуань посчитал: пампушки – два цзяо четыре фэня, пельмешки – девять фэней, сливы – один цзяо, фрукты две порции – два цзяо три фэня, пол-арбуза – один цзяо семь фэней. Итого восемь цзяо три фэня.

– Когда свадьба?

– Какая свадьба?

– Я на тебя потратил восемь цзяо три фэня, выходи за меня.

– Я думала, это задарма, ты не предупреждал, что надо замуж.

– А что? Я тебя любить буду, хоть каждый день трать по восемь цзяо три фэня – мне не жалко.

– А тогда мне будет жалко – ведь уже не чужое. Знала бы – не ела.

– Да не жалей, выходи за меня – и порядок.

– А у меня уже есть жених. И отец не позволит – ему Хэ Сяоюн нравится.

На следующий день Сюй Саньгуань явился к отцу Сюй Юйлань с бутылкой рисового вина и блоком сигарет «Врата Пекина» и сказал:

– Знаешь, кто был мой отец? Столяр Сюй. Когда жив был, работал только у богатых. По его мебели рукой проведешь – будто по шелку. А знаешь, кто мама была? Красавица Хризантема из западного квартала. Когда отец умер, она вышла за гоминьдановского командира, а потом с ним сбежала. Родили они с ним сыновей или нет – не знаю, а я у отца был один. У моих дядьев еще по сыну – оба меня старше, так что я в семье третий, поэтому я Саньгуань. Я Хэ Сяоюна старше на два года, а работать начал на три года раньше. Ему на свадьбу копить и копить, а у меня все готово – у вас товар, у нас купец. У тебя из детей одна только Сюй Юйлань. Если выйдет за Хэ Сяоюна, дети будут с фамилией Хэ, твой род прервется. А у меня фамилия такая же, как у вас. Вот и продолжится ваш род. Можешь считать, что взял зятя в дом.

Будущий тесть выслушал, усмехнулся, постучал по столу и согласился:

– Беру и вино, и сигареты. А ты правильно рассуждаешь – забирай Сюй Юйлань.

Та, когда узнала, что решил отец, села на кровать и заплакала. Отец говорит:

– Такой уж это женский пол – от радости плачут.

– Что-то она не радуется…

Тут Сюй Юйлань голос подала:

– Что же я Хэ Сяоюну скажу?

– Так и скажешь – мол, выхожу замуж, а жениха зовут Сюй Саньгуанем.

– А если он жить без меня не сможет? Голову об стенку расшибет?

– Тогда и говорить не придется.

Но Сюй Юйлань не могла забыть молодого человека, который, когда разговаривает, обхватывает свои запястья. Он почти каждый день к ним ходил, улыбался, пил с отцом вино. А два раза, пока отец ходил на соседнюю улицу в туалет, Хэ Сяоюн прижимал ее к стенке. Первый раз только сердце колотилось, а второй раз она почувствовала, как его щетина колется.

Сюй Юйлань ночью лежала в кровати и, замирая, представляла, как отец пойдет в туалет, а Хэ Сяоюн прокрадется в дом, опрокинет табуретку и в третий раз прижмет ее к стенке…

Вечером она позвала Хэ Сяоюна на деревянный мост и призналась ему со слезами, что наела продуктов на значительную сумму и теперь должна выйти замуж за другого. Хэ Сяоюн увидел прохожего и быстро сказал:

– Эй, эй, не плачь, что люди подумают?