Том Вулф - Костры амбиций

Мать.

Внимание Шермана привлек букет восторженных лиц на переднем плане. Двое мужчин и одна безупречно засушенная женщина окружили кольцом улыбок крупного молодого блондина с вихром на лбу… Где-то я его видел… только где? А, ну да!.. Очередная газетная знаменитость. Провинциальный Самородок, Золотой Пастушок.. Такие прозвища… На самом деле этого жирного борова зовут Бобби Шэфлетт, он — новая звезда в «Метрополитен-опера», свалившаяся всем на голову откуда-то с Аппалачского нагорья. Какой журнал, какую газету теперь ни откроешь, обязательно наткнешься на его портрет.

Толстяк вдруг широко разинул рот и разразился звучным деревенским хохотом — хо-хо-хохо-хо! — а улыбки окружающих стали еще ослепительнее, еще восторженнее.

Шерман вздернул свой йейльский подбородок, расправил плечи, вытянулся во весь данный ему судьбой рост и принял величественный вид: он же воплощает собой старый добрый Нью-Йорк, Нью-Йорк своего отца, Льва «Даннинг-Спонджета».

Перед Шерманом и Джуди внезапно возник лакей и осведомился, что они желают пить. Джуди попросила «искристой водички» (называть воду «Перрье» или каким-нибудь иным законным именем теперь считается чересчур банальным). Шерман думал вообще ничего не пить, не опускаться до этих Бэвердейджей и всего, что их окружает, включая их напитки. Но вокруг гудел улей, весело гоготал Золотой Пастушок.

— Джин с тоником, — ответил Шерман Мак-Кой с высоты своего подбородка.

Из толпы гостей, роящихся в холле, вынырнула маленькая, вся сверкающая сухонькая женщина и подошла к ним. У нее подстриженные «под пажа» и начесанные шапкой светлые волосы и полный рот мелких оскаленных зубов. Костлявую фигуру одевает черно-красное платье с немыслимыми накладными плечами, узкой талией и подолом до полу, А лицо круглое, широкоскулое — одни обтянутые кожей кости, и шея еще гораздо более тощая, чем у Джуди, ключицы так выпирают, что Шерману кажется — протяни руки, и можно ухватиться за два мосла. Сквозь ребра просвечивает электрическое сияние канделябров.

— Дорогая Джуди!

— Инее! — откликнулась Джуди, и дамы поцеловались, вернее, соприкоснулись щеками сначала с одной стороны, потом с другой — на европейский манер, что Шерман, в данную минуту наследник неколебимого «никкербоккера», патриарха старинной семьи, твердого приверженца англиканской суровости Джона Кэмпбелла Мак-Коя, счел пошлым и претенциозным.

— Инее! По-моему, вы еще не знакомы с Шерманом! — надсадно восклицает Джуди, чтобы было слышно в общем жужжанье. — Шерман, это Инее Бэвердейдж!

— Очень приятно, — буркнул львиный отпрыск.

— У меня, впрочем, такое чувство, что я с вами отлично знакома, — говорит хозяйка, глядя ему прямо в лицо, блестя двумя рядами мелких зубов и протягивая руку. Шерман недоуменно сжимает ее. — Вы бы слышали, как о вас говорил Джин Лопвитц! — Лопвитц. Интересно, когда? Шерман невольно ухватился за ниточку надежды: может быть, он завоевал такое признание, что провал с «Жискаром» не означает все-таки конца его карьеры? — И к тому же я встречала вашего отца. Боюсь его до смерти!

С этими словами она впивается пальцами в его запястье, заглядывает в глаза и разражается своеобразным, кашляющим смехом, не «ха-ха-ха», а «кхак-кхак-кхак!» — притом так искренне, так самозабвенно, что Шерман поневоле ухмыльнулся в ответ и по-дурацки спросил:

— Правда? Не может быть!

— Правда, правда! (Кхак-кхак-кхак!) Я вам не рассказывала, Джуди? — Она раскидывает руки, одной подцепляет за локоть Джуди, другой — Шермана и притягивает к себе, как будто они ее самые закадычные друзья. — Один кошмарный человек, Дердерьян, судился с Леоном, все добивался описи имущества, житья не давал. И вот как-то мы проводили уик-энд на Сайта-Каталине, у Энджи Сивелли, — она как бы походя называет имя знаменитого комика, — и за обедом Леон стал жаловаться, сколько у него мороки с этим Дердерьяном, а Энджи говорит — и поверьте, абсолютно серьезно, — говорит: «Хочешь, я возьму его на себя?» — Тут Инее прижимает себе кончик носа, намекая на Банду перебитых носов. — Я, конечно, слышала, что у Энджи есть свои ребята, хотя не верила, но он предложил совершенно серьезно. (Кхак-кхак-кхак-кхак!) — Она притянула Шермана еще ближе и смотрит прямо ему в лицо. — Потом в Нью-Йорке Леон обратился к вашему отцу, рассказал про предложение Энджи и говорит: «Может, так действительно было бы проще всего?» Никогда не забуду, что ему ответил ваш отец. Он сказал: «Нет, мистер Бэвердейдж, лучше поручите ваше дело мне. Это будет не просто, это будет не быстро и обойдется не дешево. Но мой счет вам по средствам оплатить. А тот счет… Не существует такого богача, чтобы мог расплатиться с ними. Они будут взыскивать с вас до самого вашего смертного часа».