Том Вулф - Костры амбиций

… и снова плюхается сверху на землю.

— Уверяю тебя, Шерман, это тебе кажется. У них просто такая манера. Да господи! Если тебе хочется непременно поговорить с Фредди, на это будет сколько угодно времени завтра утром.

— Нет. Честное слово! Я должен к нему сходить.

— И задержаться, если понадобится, для долгого разговора?

— Да. Если понадобится.

Ему не нравится, как она улыбается. Встряхивает головой. и говорит:

— Шерман, мы приняли это приглашение пять недель назад. Нас ждут через полтора часа. Я еду. И ты тоже едешь. Если хочешь, можешь оставить Фредди телефон Бэвердейджей, чтоб он тебе позвонил, это — ради бога. Инее и Леон, конечно, ничего не будут иметь против. Но мы поедем.

Она по-прежнему улыбалась ему… как сумасшедшему на крыше. И больше никаких возражений.

Твердость… улыбка… притворное тепло… Выражение ее лица сказало Шерману больше, чем любые аргументы. Наоборот, в словах он еще бы мог найти какую-нибудь лазейку и увильнуть. А ее лицо лазейки не оставляло. Обед у Инее и Леона Бэвердейджей для Джуди также важен, как для него был важен золотой «Жискар». Приемы у Бэвердейджей, недавно и с большой помпой внедрившихся в нью-йоркский свет, признаны в этом сезоне событиями номер один. Леон Бэвердейдж — мелкий торговец из Нового Орлеана, сколотивший богатство на операциях с недвижимостью. Его жена Инее, возможно, и вправду принадлежит к старинному луизианскому роду Бельэров. В глазах «никкербоккера» Шермана они так или иначе просто смешны.

Джуди улыбалась — но она была серьезна как никогда в жизни.

А ему необходимо поговорить с Марией!

Он вскакивает.

— Хорошо. Едем. Но сначала я сбегаю к Фредди! Ненадолго!

— Шерман!

— Честное слово! Одна нога здесь, другая там!

Он чуть ли не бегом пробегает по зеленому мраморному полу, почти ожидая, что Джуди бросится за ним вдогонку и втащит его с площадки обратно в квартиру.

Внизу швейцар Эдди говорит ему:

— Добрый вечер, мистер Мак-Кой, — и провожает его взглядом, который красноречивее слов вопрошает: «А зачем к вам сегодня фараоны наезжали?»

— Привет, Эдди, — отвечает не оборачиваясь Шерман. И выходит на Парк авеню.

Достигнув угла, он со всех ног бросается в злосчастную телефонную будку.

Медленно, тщательно набирает номер. Сначала в «конспиративную квартиру». Не отвечает. Потом в квартиру на Пятой. Голос с испанским акцентом сообщает, что миссис Раскин подойти не может. Вот черт! Сказать, что срочно? Назваться? Но сейчас дома вполне может быть старик, ее муж Артур. Шерман говорит, что позвонит попозже.

Теперь надо убить время, чтобы было похоже, будто он действительно сходил домой к Фредди Баттону, оставил записку и вернулся. Он свернул и вышел на Мэдисон авеню… музей Уитни… отель «Карлайл»… Из подъезда ресторана выходят трое мужчин. Его ровесники. Идут болтают и смеются, запрокинув головы, счастливые, слегка поднабравшиеся… У всех троих в руках «дипломаты», двое в темных костюмах и белых рубашках, при бледно-желтых с мелким орнаментом галстуках. Эти бледно-желтые галстуки стали в последнее время непременным знаком отличия рабочих пчел в мире бизнеса… И чему радуются, гогочут, дураки, разве что алкогольному туману у себя в мозгах…

Человек воочию убедился, что, как бы ему ни было скверно, бессердечный мир все равно продолжается и даже не строит постной мины, — и ему досадно.

Когда Шерман вернулся, Джуди была наверху, в их трехкомнатной спальне.

— Вот видишь? Как я быстро вернулся. — Тон такой, будто он заслужил орден за верность собственному слову.

Джуди могла перебрать мысленно несколько возможных ответов на эту реплику. Но вслух она в конечном итоге сказала только:

— Шерман, у нас осталось меньше часа. Сделай мне одолжение, надень, пожалуйста, синий костюм, что ты купил в прошлом году, темно-синий, цвет полуночи это, кажется, называлось. И солидный галстук без всяких орнаментов. Синий крепдешиновый. Или в черно-белую шашечку, он тоже годится. Они тебе оба к лицу.

В черно-белую шашечку тоже годится.

Его гнетет отчаяние, мучает чувство вины. Над ним кружат они, сжимается кольцо, и не хватает храбрости ей признаться. А она все еще воображает, что может себе позволить фантастическую роскошь заботиться о подходящем галстуке.

К дому Бэвердейджей на Пятой авеню Шерман и Джуди подкатили в черном «бьюике», нанятом на весь вечер от фирмы «Мэйфер таун кар, инкорпорейтед» прямо в комплекте с седовласым шофером. Собственно, Бэвердейджи живут от них всего в шести кварталах, но о том, чтобы идти пешком, не может быть и речи. Во-первых, Джуди не так одета. На ней платье с голыми плечами и с короткими пышными рукавами в виде китайских фонариков. В поясе перетянуто, а юбка такая вздутая и подсобранная внизу — настоящий аэростат. В приглашении, правда, значилось: «туалеты не вечерние», но весь свет, tout le mond, знает, что в этом сезоне не вечерние дамские туалеты для фешенебельных обедов гораздо вычурнее, чем вечерние для балов. Во всяком случае, идти в таком платье по улице невозможно. Небольшой встречный ветер и юбка запарусит, с места не сдвинешься.