Олег Зоин - Вчера

Хотя, по правде, кондукторша не испытывает дискомфорта. Напротив. Семён мужским инстинктом понял, что она сама прикипела к нему.

Отгоняя непутёвые мысли и ещё возбуждённый посещением больницы, Сёма решается поднять глаза и как можно более спокойно спросить у неё, не знает ли она кого–нибудь из зелёноярскихкондукторов. Вот если бы оказалось, что она как раз соседка той Эдькиной шлёндры!

— Не-а, из зелёноярских никого не ведаю, не знаю, — усмехаясь, отвечает женщина, встряхивая рабочую сумку и выискивая на дне её медяки для сдачи. — Правда, я сама на Зелёном Яру обитаю…

Последние слова блондинки окончательно отцепляют Семёна от предательски близкого её живота.

— Та мерзавка должна быть именно такой, — размышляет Сёма и внимательно рассмаривает жирную шуйцу блондинки с дешёвым камешком «под рубин» на указательном и с катушкой билетов на подмизинном пальцах.

Интуитивно, шкурой он ощущает приближение чего–то важного, как начало рейда во вражеский тыл, и ныряет в разговор, беззаботно бросая:

— Ну, если вы с Зелёного, тогда передавайте приветик Эдику.

Сёма дрожит, как рыбак над своей снастью, и как рывок огромной щуки воспринимает удивлённый возглас кондукторши:

— Т а шо ж вы придурювалысь?Я вспомнила — вы тот товарищ Эдика, о котором он мне вчера рассказывал. И почему вы вчера так и не появились? Я таких вкусных вареников наварила, самогоночки классной достала… Интересно, почём счасяблоки в Тирасполе? — Внезапно переключилась она.

— Яблоки? Да кто сколько запросит, — наобум сказанул Семён, уже ощущая в ладони туго натянутую леску удачи.

Тем временем роскошная блондинка оценивающе рассматривала Семёна.

— Так заходите сегодня, мой обещал до двух часов появиться. Если, конечно, не задержится в своей проклятой типографии. Тоже мне должность нашёл — наборщик! Стыдоба в трампарке рассказать — засмеют девчата…

Сёма торопливо соглашается и, обещая непременно сегодня же зайти, протискивается к дверям.

Выбравшись из вагона на первой же остановке, он долго стоит на асфальтовой посадочной платформе, всматриваясь вслед жёлто–красному вагону и, удовлетворённо хекнув, старательно заносит в записную книжку его номер — 218…

Найти нужного человека на территории трамвайно–троллейбусного парка оказалось делом нелегким. Семён долго спотыкался на переплетающихся по незаасфальтированному двору стальных колеях, разыскивая кого–нибудь поответственнее. Уборщица направила его к завхозу, завхоз взглянул зачем–то на часы, затем на небо, вздохнул и глубокомысленно указал на ободранное, приземистое, с множеством дверей здание в глубине территории.

— Вон тама служба наша, диспетчер то есть. А если в первую дверь шагнешь, то прямо к парторгу выйдешь, он у нас в зале для собраний заседает. Не нужен, говорит, кабинет мне отдельный.

Одолев в указанном направлении сотню шагов, Серба вошел в довольно мрачный, по–казенному обшарпанный коридор. На одной из дверей малохудожественная табличка «Касса» со стрелкой, явно предназначенной для взломщиков, около заветного окошечка на колченогих инвентарных скамьях грызли семечки языкастые девчата с брезентовыми сумками через плечо и уныло переругивались.

— Тебе блондиночку подберем, молодой–симпатичный! — донеслось ему вслед. Не поленился, обернулся:

— Такую, чтоб целовалась покрепче!

Девчата завизжали от восторга.

— А у нас всё первым сортом делается… — подначивали шутихи.

Когда Серба вошел в светленький зальчик собраний, из–за стоявшего на сцене стола, покрытого заляпанным чернилами кумачем, поднялся невысокий, в мешковатом сером костюме человек лет под сорок, плотный, с уже поседевшими висками.

— Ну, за какой истиной пожаловал, цыганчук? — фамильярно повстречал он гостя. Семена несколько покоробило обращение, но в целом человек показался ему понятен.

— За какой? Узнать хочу, кто у вас в среду в 218‑м вагоне кондуктором был с утра.

— Ну это можно, милый, только если приглянулась тебе она, так тогда не по моей части, спрашивай у диспетчера. Выйдешь от меня, пройдешь по коридору мимо кассы, а уже следующая дверь, там, где бачок с водой стоит, диспетчерская, вот…

«В таких случаях говорят проще, — вторая дверь налево», — снисходительно подумал Семен, но терпеливо выслушал тираду. Однако узнав из краткого, тоже не шибко отшлифованного повествования Сербы в чем дело, парторг задумался и, раскуривая казбечину, протянул коробку Семену.