Абдель Селлу - Ты изменил мою жизнь

Были и другие — профессионалки из моего окружения, которые радовались возможности работать и отдыхать

одновременно. Я предупреждал их:

— С моим боссом нужно быть мягкой и разговаривать вежливо. Перед тем как войти, выплюнь жвачку и следи за своим языком. То есть хабалку выключи.

После смерти жены месье Поццо восстанавливался медленно. Очень медленно. Несколько раз я заставал его уставившимся в пустоту, его мысли блуждали где-то далеко. Он был всего лишь беспомощным наблюдателем. Несмотря на Аишу и пьянящие запахи его случайных спутниц, он чувствовал себя не намного лучше. Беатрис уже несколько месяцев как умерла, Лоранс уехала в отпуск, дети скучали в Париже.

Я предложил маленькое путешествие..

— Месье Поццо, у вас нет какого-нибудь дома на юге?

— Нет, кажется, нет… Ах да, есть ведь Ла-Пунта на Корсике. Наша семья несколько лет назад продала ее властям острова, но у нас осталась башня возле семейного склепа. Там можно остановиться.

— На кладбище? Класс!.. Других вариантов нет?

— Нет.

— Тогда в путь! Я соберу чемоданы.

В скотовозке нас — восемь человек (пришлось смириться, в «ягуар» мы все не влезли бы). Селин и дети, Виктор — племянник месье Поццо, его сестра Сандра и ее сын Тео. Жарко. Мы включаем кондиционер только время от времени, но никто не жалуется. Тетраплегики всегда мерзнут. Мы накрываем месье Поццо пледами, натягиваем на него шапки, шерстяное белье, но этого недостаточно.

Я насмотрелся этого в Морбиане — точнее, в Керпапе, в восстановительном центре, куда месье Поццо ездит на ежегодный осмотр: с первыми лучами солнца все подтягиваются к окнам и замирают. Сидя в машине, Филипп Поццо ди Борго старается держаться бодро, чтобы не расстраивать детей. Я знаю, он все еще оплакивает свою жену и немного ненавидит нас всех за то, что мы здесь, а ее нет.

Мы потеем, наши запахи смешиваются, но ему хотя бы не холодно..

Километры летят, но мы не превышаем скорость. Все засыпают, я борюсь со сном. Селин приоткрывает глаза и потягивается.

— Смотри-ка, въезжаем в Монтелимар… Может, остановиться и купить нуги?

Я бурчу, что мы никогда не доедем, если будем останавливаться ради каждого гастрономического каприза.

Селин молчит. Думаю, она обиделась. И вдруг она говорит:

— Абдель, смотри, дым! Это нормально?

Я гляжу по сторонам, но ничего не вижу.

— Что там, лесной пожар?

— Нет, дым из-под капота! Странно, правда?

Пипец котенку: мотор кирдык. Я уже давно хотел избавиться от этого фургона — ну и чего, мечты сбываются. Машина торчит на разметке, запрещающей остановку, я — один с четырьмя детьми, двумя женщинами и одним тетраплегиком, август, сорок градусов в тени и около двухсот километров до Марселя, откуда мы через четыре часа должны отплыть на Корсику.

Короче, все просто за-ши-бись… А они улыбаются и подшучивают надо мной. Я забыл проверить уровень масла или воды. Или того и другого. Но стараюсь не впадать в панику:.

— В бардачке должен быть договор страховки. А, вот он! Надо же… Вы будете смеяться, он заканчивается через неделю. Хорошо, что мы не сломались на обратном пути…

Босс смеется:

— Все так, Абдель. Значит, мы все еще застрахованы и можем ехать!

Я достаю мобильный телефон (в то время они уже были достаточно распространены) и сначала пытаюсь вызвать эвакуатор, потом — дозвониться в службу проката автомобилей. Хрен там. Разгар лета, и в Монтелимаре, как и повсюду, полно туристов, свободных машин нет. Я связываюсь с фирмой-производителем, кричу в телефон, что нельзя оставлять тетраплегика на обочине.

Выдаю им свою знаменитую фразу:.

— Он — тетраплегик. Вы знаете, что это такое? Те-тра-пле-гик!

В машине, из-под капота которой все еще поднимается дым, все смеются.

— Абдель, почему ты нервничаешь? Разве тут плохо, на шоссе в стране нуги?

Производитель предлагает оплатить путь от Монтелимара до Марселя на такси. Но в Монтелимар мы должны добраться самостоятельно. Кстати, вот и эвакуатор подъехал. Все на борт! Однако шестидесятилетний механик, жертва местной кулинарии — вы только посмотрите на его талию! — чего-то торгуется:

— К себе я могу взять только двоих или троих! Остальные — извините! Так же нельзя!

— Мы можем остаться в фургоне.

— Нет, месье, это запрещено. Так же нельзя!

Я тащу его за воротник к двери машины и показываю ему кресло.

— Вы хотите, чтобы я двадцать километров толкал его по шоссе?

— Нет, месье. Так тем более нельзя!