Вальтер Диггельман - Увеселительная прогулка

Эпштейн ничего не ответил.

— Почему ваша газета не сообщает о болезни моей жены?

Эпштейн не ответил и на этот вопрос.

— Вы думаете, читателей не интересует, что чувствует мать убитого ребенка?

Эпштейн встал.

— Неужели вы так и уйдете?

— Сколько вы рассчитывали получить? — спросил Эпштейн.

— Двадцать тысяч.

— Вы сошли с ума.

— «Экспресс» собирается объявить сбор средств в пользу моей жены.

— Это меня не интересует.

— Пятнадцать тысяч? — спросил Кауц.

— Вам известно, что по закону вы не имеете права что-либо с меня требовать?

— Речь идет о жизни или смерти моей жены.

— Вы отдаете себе отчет в том, что, если я плачу за лечение вашей жены, это отнюдь не означает, что я признаю своего сына виновным?

— Взгляните на меня. Я ведь просто несчастный бедняк.

— Вам известно, что, хотя моему сыну и предъявлено обвинение, он пока еще не осужден?

— Если вы намерены заставить мою жену ждать, пока вашему сыну вынесут приговор…

— А если суд его оправдает?

— Этого быть не может!

— Я переведу вам двенадцать тысяч.

— Не знаю, хватит ли этого.

Посмотрим.

— Когда вы переведете деньги?

— Я сегодня же оформлю перевод в банке.

— Я знал, что вы добрый человек и способны понять чувства других.

— Прощайте, — сказал Эпштейн.

— Это что — твое последнее слово? — спросила Сильвия.

— Да, — ответил Эпштейн.

— Ты уходишь?

— Ухожу.

— Ты подал на меня жалобу?

— Я поручил адвокату по бракоразводным делам составить договор об условиях развода и начать процесс.

— Но ведь на самом деле ты совсем не хочешь разводиться?

— Ты этого хочешь.

— А ты соглашаешься?

— Мне ничего другого не остается.

— Ты заявишь о нарушении супружеской верности?

— Я сказал адвокату, что обвиняющей стороной выступаешь ты.

— В чем же я могу тебя обвинять? Виновата ведь я.

— Так будет честнее. Я же не собирался разводиться. Ты требуешь развода, я тебе уступаю.

— Этого я не понимаю.

— Ты не понимаешь и того, почему я не потребовал у тебя развода еще десять лет тому назад.

— Да, это меня удивляет.

— Я оставлю тебе дом, мебель и твою машину.

— Ты сошел с ума.

— Но зато ты не будешь получать ренту. Я заберу только некоторые картины. Может быть, еще два ковра.

— Куда ты намерен уехать и что будет с Оливером?

— Когда все кончится, я отправлю Оливера в какой-нибудь колледж в Англии, где ни одна душа не будет знать о его прошлом.

— И я никогда больше не смогу его увидеть?

— Если он захочет видеть тебя, то сможешь.

— Сколько ты ежемесячно вносишь за дом?

— Тысячу с небольшим.

— И эти деньги придется теперь выплачивать мне?

— Пока нам не оформят развод, я буду платить сам.

— А на что я буду жить?

— Об этом разговаривай с Тобиасом.

— Значит, после развода все заботы о доме лягут на меня?

— Ты вправе делать с ним что хочешь. Можешь его продать.

— Но пока мы не разведемся, ты будешь давать мне деньги?

— Нет. Пусть тебе дает Тобиас. Завтра я упакую свои личные вещи и покину этот дом. А к тебе переедет Тобиас.

— Этого ты знать не можешь.

— Но могу предполагать.

— Здесь есть материальные соображения.

— Меня это не интересует.

— Тобиас должен давать массу денег своей жене, обедать ему приходится в ресторане, здесь он смог бы по крайней мере ужинать.

— Меня это не интересует.

— С какой стати ты поддерживаешь его жену?

— Откуда ты взяла, что я поддерживаю его жену?

— Его жена знает обо мне все.

— Так-таки все?

— Например, историю с моей беременностью.

— Я посоветовал жене Тобиаса, если уж дело дойдет до крайности, доказать, что Тобиас не в состоянии как следует позаботиться о детях. Он собирается жить с женщиной, которая тоже оказалась не в состоянии как следует воспитать своего единственного сына.

— Это уже подлость с твоей стороны!

— Я целюсь не в тебя, а в Тобиаса.

— Почему же ты так великодушен со мной и в то же время вредишь Тобиасу? Ведь он мой друг.

— Я не великодушен. Я отдаю тебе все, потому что все, что я скопил и создал за семнадцать лет нашей жизни, имело для меня смысл лишь до тех пор, пока я верил в осмысленность нашего союза. Ты эту веру разбила. Так на что мне теперь все это?

Сильвия подошла к бару и спросила:

— Хочешь виски? Я купила сегодня бутылку «блэк лебел».

— Спасибо, — ответил Эпштейн, — я пойду спать.