— Подождите, Ампаро спросит у хозяина.
— Жду тебя на улице, а то лошадь уйдет.
— Хозяин говорит, что заплатит на той неделе.
— Ампаро, ты поосторожнее с Фелисой, она распутная.
— Вы Фелисе не верьте. Мне монашки это платье дали перед первым причастием, как и другим бедным девочкам, которые в процессии идут позади всех. А хозяйка сказала, чтобы я его оставила себе, все равно оно по краю обтрепалось. И подкоротила его.
— Мне сеньора Мита говорила, что, когда ты подрастешь, она тебя научит и ты поступишь санитаркой в больницу.
— Не хочу, они самые распутные.
— Фелиса еще хуже.
— У санитарок халаты затасканные и некрахмальные.
— Все лучше, чем быть служанкой.
— А из чего хозяин выкручивался?
— Да рогатый муж мог его убить.
— Но хозяин никуда не ходит без сеньоры.
— Это когда он неженатый был, сколько раз чудом спасался, а то бы прирезали. Иди в санитарки, Ампаро.
— Одна санитарка незамужняя родила.
— Твоя сестра тоже без мужа родила, ты-то чего воображаешь?
— Зачем опять проснулся, негодник? Задала бы тебе ремня, будь моя воля. Но мне надо тебя нянчить, пока не вырастешь. Вот купит твоя мама мебель, и я стану у вас ночевать. Была бы для меня кровать, на всю ночь оставалась бы нянчить. Что дороже: кровать или бычок? Ах, если бы у твоего папы было много денег, как у отца Моры Менендес, я бы все время жила у вас, как няня Моры Менендес… Не плачь, сейчас сменю, мокрую пеленку уберем и положим сухую, если капельку помолчишь, я пеленочку проутюжу, чтобы тепленькая была, а то у тебя вся попка скукожилась. Теперь Мора Менендес уже большая, настоящая барышня, а няня так и живет у них, и жених у нее есть из деревни, он к ней в гости прямо в дом ходит, в гостиную. У Моры еще нет жениха, но когда будет и станет к ней ходить, — она что, няню из гостиной выгонит и ей придется сидеть с женихом на кухне?
— Ампаро, после отнесешь это письмо на почту. Ну что, шалунишка? Причеши его получше, Ампаро, скоро повезем к маме.
— Я малыша с собой на почту возьму, сеньор.
— Ампаро, запомни, ты мне поклялась никому про это не говорить.
— Я и не говорила никому. Упаси Бог, умереть мне на этом месте.
— Никогда не говори Мите про нашу тайну.
— Не скажу, сеньор. Только сеньора спрашивала, откуда у меня на руке синяк.
— Какой еще синяк?
— Ну когда вы увидели, что я видела, как вы за дверью стоите и слушаете, чего они говорят.
— Какой такой синяк?
— Да вы тогда, сеньор, и не заметили, как руку мне сильно зажали, пока я не поклялась, что ничего не скажу сеньоре Мите.
— А Адела тебя ничего не спрашивала?
— Спрашивала, они с сеньорой спросили, откуда у меня на руке синяк. Но я же вам поклялась, что ничего не скажу про то, как на вас наткнулась, когда вы за дверью слушали, чего они говорят.
— Поклянись снова. Что не скажешь Мите,
вообще никому.
— Хорошо, сеньор. Клянусь белым светом, да ослепнуть мне на этом месте.
— Бог тебя покарает, если нарушишь клятву.
— Нет, нам монашки говорили, что клясться грех, что никогда не надо клясться.
— И что ты им про синяк сказала?
— Что это меня священник поколотил в церкви. Такое раз в церкви было, я сеньоре Мите и рассказала. Священник этой Рольдан затрещину влепил, она аж грохнулась на пол, а потом Рольдан встала обалделая и не знает, куда идти, и пошла было в ризницу, а священник как схватит ее за руку, как шмякнет об стенку, потому что она облатку глотать не умела и чуть не подавилась и жевать ее принялась, когда та застряла в горле, это было перед первым причастием.
— Кто эта Рольдан?
— Одна девочка, за железной дорогой живет. Мы с ней позади всех в процессии шли.
— И Мита тебе поверила?
— Сеньор, я не знала, что вы пишете письмо, думала, вы со счетами сидите. Будете мебель покупать?
— Ампаро, грязнуха паршивая, пришлось мне самой пол подтирать.
— Мне уже не надо на почту, потому что хозяин порвал свое письмо.
— Сходи-ка в булочную за толчеными сухарями. Знаешь, что я тебе скажу? Я к ужину нажарю шницельков, а ты дома будешь доедать похлебку, которую твоя мамаша сварила на обед.
— Везет же тебе, Тотин, не то что Инес. Она ведь мне не сестра. Вот послушай: Инес, бедняжечка, — дочка моей старшей незамужней сестры, поэтому я для Инес тетя, и, когда она подрастет, я смогу ее шлепать… А Муха мне сестра, только младшая, и если я дергаю ее за волосы, она царапается когтями, как кошка. Тебя я шлепать не могу, потому что у твоего папы есть деньги, и он мне платит, чтобы я тебя нянчила, но если ты не будешь лежать тихо, я тебя ущипну, когда никто не видит, лежи тихо, негодник, кому говорят! Если б ты знал, бедная Муха ни разу не ела шницелей, а в тот вечер, когда лил жуткий дождь, и я не могла вернуться домой, и Фелиса нажарила шницелей, после ужина хозяин отвез меня на машине, и я легла с Мухой и рассказала ей про шницеля. Муха откинула мне одеяло с живота и стала водить холодной рукой, все хотела шницеля потрогать. Вот бы твой папа заработал много денег и купил мебель. Повезло же няньке Моры… жених звонит в дверь, она выходит ему открывать, а сама без передника… Хорошо, что твоего папу не посадили в тюрьму, бедная твоя мама, директор ее враз без отпуска оставил, и она не смогла поехать в — Ла-Плату, зато хозяин чуть не прибил директора насмерть.
Читать дальше