Мануэль Пуиг: Предательство Риты Хейворт

— И брат у него такой же, сразу видно, что желудок больной, это у них семейное.

— Не семейное, это золовка испортила Тито желудок, он мне еще женихом жаловался на несварение, как ни спрошу, что он ел, вечно одно и то же — тяжелая пища.

— Когда Тито у брата жил, он уже тогда на желудок жаловался.

— Я гляжу, золовка кое-как готовит, а для вкуса везде кладет перец, только и думает, как бы побольше наперчить.

— Она же без конца на улице пропадает, когда ей возиться на кухне?

— Для хорошего жаркого время нужно и хозяйский глаз. Ты, мам, не представляешь, как это кстати, что у тебя дома огород, а то ведь и не упомнишь всего, что надо купить, разную зелень и приправы неострые. У тебя вдоволь и базилика, и розмарина, и петрушки полно. А у нее вечно кладовка пустая, вот она в последний момент и бросает в кастрюлю перец, и любая еда тяжелая выходит, сколько бы она ни тратила денег на нежирное мясо.

— Не знаю, как там Мита выкручивается, у Берто ведь тоже очень капризный желудок.

— Берто, если ест спокойно, что угодно переварит. Мита говорит, это все от нервов, а на деле желудок у Берто не такой капризный, как у Тито.

— Дедушка понес цыпленка отцу Виолеты. Мама, можно я тоже пойду?

— Опять пошел в сером фартуке. Видела бы Мита, как он ходит на улицу в этом сером фартуке, вот бы рассердилась.

— Клара, твой отец без этого фартука жить не может.

— Мита перестала бы защищать Виолету, если бы слышала, что та про нее говорит.

— Мам, дедушка уже перешел улицу, я его не догнал.

— Но Адела не смогла бы учиться с таким слабым зрением. Ты вспомни, как ее головные боли донимали.

— С утра до вечера на работе и все время со светом.

— А может, вернулась бы Мита в Ла-Плату, и ей снова бы захотелось в университет. Отец Софии мог бы устроить ее к кому-нибудь ассистенткой.

— Так хочется поглядеть на малыша Миты.

— Нет, ведь Берто решил, что Мита бросит работу, как только дела его немного поправятся.

— Умираю от усталости.

— Виолета думала, ты работаешь с девяти до шести, и пошла готовить отцу ужин. Передавала тебе привет.

— Она что-то хотела мне сказать?

— Принялась рассказывать Кларе про одного мужчину с работы.

— Мне очень надо поговорить с Виолетой. Бедняжка. Ее отец сам готовит себе ужин, теперь поди знай, куда она пошла.

— Сказала, что должна готовить отцу ужин, ушла — еще семи не было.

— Мама, я умираю от усталости, ты что днем делала?

— Собиралась вычистить ковер на лестнице, но пришла Клара, и мы с ней сели немного пошить.

— Ты уговорила ее сделать Мите покрывало?

— Она пошлет ей все рисунки. Так хочется поглядеть на малыша Миты.

— Натертый мозаичный пол очень красиво смотрится; когда я стояла у дверей и ждала, пока ты откроешь, видела, как на свету все сверкает от парадной до края гостиной.

— Клара была права, но я больше не дам ей натирать пол, когда сойдет блеск, у нее довольно хлопот с домом, детьми и мужем. Муж любит биточки, а жареного ему нельзя, так у Клары хватает терпения варить мясо, проворачивать, а потом она добавляет розмарина и сыра и подрумянивает в духовке, чтобы биточки были как настоящие: на вид не отличишь, и для желудка не вредно.

— Если надо к следующей субботе, я тебе весь пол натру за вечер.

— Виолета не знала, что у тебя такой длинный рабочий день.

— Сегодня было очень много работы.

— Виолета жаловалась, что печатает за высоким столом и устает.

— У нее в конторе нет и половины той работы, что у меня.

— Глаза себе намазала, как цыганка. Наверное, пошла на свидание к этому мужчине.

— Если он женатый, то должен ужинать дома в такое время.

— Значит, к другому пошла.

— Что же ей, по-твоему, делать? Домой идти и на отца смотреть?

— Я иногда думаю: встали бы матери из могил.

— Сначала надо подмести, потом пройтись тряпкой, тогда пол будет чистый и впитает мастику. Потом обмакиваешь тряпку в мастику и наносишь ровным слоем по всему полу, и тут начинается самое муторное: растираешь суконкой, пока не заблестит.

— Будь ее мать жива, все вышло бы иначе.

— Летом двери во дворик будут открыты, и тогда станет видно, как натертая мозаика блестит и в парадной, и в гостиной, до конца крытого дворика.

— Мита пишет, что не любит наводить порядок в доме, который она снимает, уж очень он старый.

— Хуже, что в Вальехосе все растет с таким трудом.

— Хорошо, когда у тебя большой дом, но ведь чего стоит содержать его в чистоте.

— Бедная Мита так и не смогла пожить здесь.