Елена Сазанович - Прекрасная мельничиха

– Не знаю, – пожала плечами я. – Скорее всего – нет.

– Жаль.

– Как насчёт долга? – спросила я о том, о чём стала постоянно думать.

– Не думай. Всё придёт само собой. Главное, не думай. Не порть себя. Жаль с тобой прощаться. Я привыкла к тебе. Ты… Ты… Ты – это… Впрочем, не буду. В тебе удивительно переплелись… Перепутались. Невероятная наивность. И невероятная испорченность. Но всё… всё скоро встанет на свои места… Всегда всё становится на свои места. Тебе этого захотелось быстрее… Как знать… Может быть, ты скоро об этом пожалеешь. Гораздо скорее, чем думаешь ты. И чем думаю я. – Старуха всхлипнула. – А там и впрямь хорошо. Правда? Покой. Счастье. Музыка. Краски…

Я совсем не слушала старуху. Я очень хотела спать. Ничего в жизни я так не хотела. Ни свободы. Ни любви. Ни счастья. Я просто хотела спать. Я последний раз взглянула на старуху. Мне хотелось её пожалеть. Успокоить. Прижаться щекой к её щеке. Но глаза мои слипались. Мысли путались. Прекрасная мельничиха. Танцующая старуха. Младенец, кусающий мою грудь. Возлюбленный, стреляющий в меня косточками от вишнёвого компота. Змея, измеряющая мою талию. Двадцатипятирублёвка, прилипшая к моему сердцу… И я уснула. Сбылось всё, чего я так сильно хотела.

Утром я проснулась от пронзительного звонка в дверь. Вставать страшно не хотелось. Я кликнула старуху. Мне никто не ответил. Я попыталась встать. Но какая-то невероятная тяжесть давила тело. В дверь продолжали звонить. На полу я заметила валяющийся клочок бумаги. С трудом согнув спину. Я его подняла.

“Ты это. Того. Не обижайся. Думаешь – красота – это всё? Это ничего. Ничего совсем. Что ты имела со своей красотой. Предложение обменять донос на твои ноги? Или выделенные часы, в которые он соизволит уделить тебе внимание? Милостыню… А, что и говорить. Ты получила всё. Что хотела. Ты похоронила всё. Что не хотела уже совсем. Ты всё поняла. Ты смогла в этом рациональном мире стать сумасшедшей. Какой и должна быть прекрасная мельничиха. Гранаты. Рояль. И шкаф с одеждой найдёшь в соседней комнате. Там найдёшь и всё остальное. Свечу туши на ночь. Дни они, сама знаешь, сегодня есть. Завтра… За колготки спасибо. Я верю в тебя. И верю в нашу встречу. Скоро… Уже совсем скоро. Гораздо скорее, чем думаешь ты. И чем думаю я…”

В дверь продолжали пронзительно звонить. Я похолодела. Я начинала всё понимать. Сквозь длинный коридор я подошла к двери. И открыла её. На пороге стояла девушка. Снизу вверх я смотрела на неё. Раза в два выше. Глаза… Эти порочные славные глаза. Я узнала их. Невероятная невинность. И невероятная испорченность.

– Вы ко мне?

– Я? Да. Конечно. Бабушка. Я по объявлению. Вы мне сможете помочь?

– В общем-то я не давала никаких объявлений. Но заходите. Коль уж пришли, – сказала я удивительно молодым голосом. И пошла вперёд танцующей походкой. Которая бывает только у балерин. И у прекрасных мельничих. И никогда – у торговцев.

г. Минск. 1989