Валерий Бочков - Харон

Тихий перекатился через кровать и неожиданно проворно побежал на четвереньках в сторону холла. Я кинулся за ним, ухватил за ворот, поднял – он оказался легким, как подросток, и гораздо мельче, чем я ожидал, – едва доставал мне до плеча. На нем было черное кимоно, шелковое и насквозь мокрое от пота. Коротким ударом я стукнул Тихого в печень, он охнул и скрючился. Мальчишка снова заскулил. Только сейчас я заметил, что у него жирно нарумянены щеки и глаза подведены черной тушью на китайский манер.

Я вытащил Тихого на крышу, он почти не сопротивлялся.

– Это война? – испуганно озираясь, спросил он.

Столовая внизу лениво коптила, крыша гаража рухнула, хозблок сгорел дотла и сиял рубиновой россыпью, из которой поднимался густой белый дым. Пальба почти стихла, изредка щелкали одиночные выстрелы. Я поправил шлем и включил микрофон.

– Первый вызывает всех, – сипло проговорил я и откашлялся. – Уходим! Повторяю, уходим!

Санитарный «Ми-8» на теннисных кортах включил движок, к вертолету стремительными тенями заскользили десантники. Порыв мощного ветра – из тьмы грязного неба безмолвным призраком выплыл мой «Сикорски» и грозно завис над крышей. Из люка спустили трос, я пристегнулся, сграбастал Тихого в охапку.

– Поднимай! – крикнул в раскрытый люк.

Пилот включил лебедку, и мы поплыли вверх. От Тихого разило кислым потом, он негромко кряхтел и по-бабьи постанывал.

– Ждем остальных? – спросил пилот.

– Нет, они уйдут на «докторе». – Я захлопнул люк.

– Идем на базу?

– Да. – Я достал браслеты, пристегнул руку Тихого к скобе. – На базу. Через двадцать седьмой квадрат.

– О’кей, через двадцать седьмой.

Вертолет подался вперед, клюнул носом и мощно пошел вверх. Тихий охнул, потерял равновесие, свободной рукой цепко ухватил меня за рукав.

– Сядь спиной к стене и вытяни ноги.

Тихий послушно сел. Кимоно распахнулось, гениталии неожиданно внушительных размеров вывалились на клепаный металлический пол. Я отвернулся, но успел заметить, что Тихий весь выбрит – лобок, грудь, даже ноги.

– Куда мы летим? – спросил он. – Куда?

– Сколько до двадцать седьмого? – крикнул я пилоту.

– Через семнадцать минут будем!

– Куда ты меня везешь? – Тихий придвинулся ближе. – Это заговор, да? Заговор? Кто? Это Юсупов, да? Юсупов?

Он схватил меня за локоть.

– Яйца прикрой. – Я оттолкнул его руку.

– Юсупов… Точно, Юсупов… вот падла… – Тихий замычал, как от зубной боли. – Вот ведь гнида! Вшиварь! Ведь я его пожалел, а он мне тюльку косяком гнал. – Он снова вцепился мне в локоть. – Сколько он тебе платит? Сколько?

Он повис на мне, дыша кислятиной в лицо. Я ткнул Тихого в грудь, он гулко ударился затылком в обшивку.

– Кончай гоношиться! – Он сморщился, потирая голову. – Не будь козлом. Я тебе три конца отобью. Скажи сколько! Сколько? Полсотни лямов бакинскими – не вопрос! Ведь ты ж таких бабок даже не нюхал!

Я посмотрел на часы: у меня оставалось десять минут.

– А потом… потом… – Тихий заторопился. – Юсупов ведь дрефло, никакого бабла тебе не видать! Ты думаешь, он тебе заплатит? – Он засмеялся, словно залаял. – Держи карман! Заплатит! Ты меня ему привезешь, а он тебя и замочит… Там его горлохваты уже ждут тебя, не дождутся. Ну ты профессор, блин! Я тебе повторяю, не будь дураком!

Он запыхался, покраснел. Правый глаз у него дергался, словно он пытался мне подмигнуть.

– Эй, пилот! – неожиданно высоким голосом завопил Тихий, вытянув шею в сторону кабины. – Пилот! Приказываю повернуть вертолет! В случае неповиновения…

– Не ори! – перебил я его. – Он по-русски не понимает.

– А-а… Суки! Наемники! – Он поперхнулся от возмущения, закашлялся, харкнул на пол. – Продали Россию, гниды пархатые! Ты думаешь, я Юсупова боюсь? Юсупов передо мной на цирлах будет дыбать. У меня ж все концы! Все ж завязки на мне. Все счета… все… Я ж все на себя замкнул. И Юсупов это знает. Там ведь бабки чумовые – сотни миллиардов… Да! – Он снова сплюнул. – А вот тебе, парень, кранты.

Он запахнул кимоно, придвинулся к стенке.

– Кто такой Лоренц? – спросил я.

Мне показалось, что он ухмыляется.

– Кто такой Лоренц? – повторил я.

– Тебе кранты, парень, – ласково проговорил Тихий. – Кранты.

Я вытащил из кобуры глок, приставил ствол к его голому колену.

– Последний раз спрашиваю: кто…

– Кранты тебе! – перебил он.

Я выстрелил. Пуля раздробила колено, рикошетом от пола ушла в стенку. Пилот настороженно оглянулся.