Владимир Гурвич - Гарем

— Вы сказали: «мы». Вас много?

— Разумеется, — удивилась Шестакова, — на объекте работает много людей. Есть прораб, он нанимает рабочих, я заказываю мебель на фабрике, детали интерьера. Коллектив не маленький.

— Так в чем же коллизия?

— Сначала шло более или менее все нормально. Но затем стал возникать проблемы. И чем дальше, тем больше.

— Что за проблемы? Говорите предельно ясно.

— Я ничего и не скрываю. Мой заказчик весьма своеобразный человек. В нашем деле он понимает весьма мало, зато обожает вмешиваться в процесс. Причем, делает это обычно тогда, когда работа уже сделана. А у него вдруг возникает желание ее переделать. Приходится многое ломать и начинать все заново.

— Да, это плохо, но, в конце концов, он же заказчик.

— В этом нет никаких сомнений. Только любое изменение согласованного проекта требует дополнительной работы, нужно заказывать новые детали, переделывать уже сделанное. Все это стоит немалых денег. А он отказывается платить, требует, чтобы все переделки происходили в рамках утвержденной сметы. А на это не способен даже джинн из лампы Алладина. Со мной работает прораб Геннадий, он, чтобы не прерывать работу, уже неоднократно платил рабочим из своего кармана. Он влез в долги. Но заказчик наотрез отказывается их погашать.

— Это все?

— К сожалению, нет. Меня он стал обвинять в том, что я сознательно удлиняю сроки работ, чтобы заставить его платить мне больше денег. Хотя ему прекрасно известно, что я не занимаюсь подобными вещами. Он знает, что я абсолютно честная, некоторое время назад я работала с его отцом. И никаких подобных проблем у нас с ним не возникало. Поэтому меня и пригласили к сыну. Но под прикрытием этого обвинения, он не платит мне зарплату уже несколько месяцев.

— Вы пытались говорить с ним?

— А как же иначе, вся стройка в долгах. Мне звонят с фабрик, где я размещала заказы, требуют оплату. А как я могу платить, если он не выделяет денег. Ситуация очень тяжелая, не знаю, что делать. Когда я ему говорю, он вроде как бы соглашается, но затем все делает по-старому. Несколько дней назад он снова стал упрекать меня, что я затягиваю все дело сознательно, чтобы вытянуть из него дополнительные деньги. Я рассердилась и ответила, что не надо мне его зарплаты, больше с ним работать не собираюсь. Но я не знаю, что мне делать. На свои деньги, хотя он мне должен приличную сумму, я могу наплевать. Но ведь он должен и прорабу, и рабочим, и фабрикам. А от его имени выступала я. И теперь в первую очередь винят меня, что это якобы я не заплатила. Речь идет о моей профессиональной репутации. Вы понимаете меня?

— Я понимаю, но заняться этим делом можно лишь в том случае, если есть подтверждающие финансовые документы. Иначе ни одного шанса.

Женщина посмотрела на Смурова.

— Полагаете, что я не понимаю таких простых вещей. Я всегда очень аккуратно обращаюсь с документами, никогда ничего не выкидываю, собираю все в папки. И перед тем, как отправиться к вам, целых три часа занималась подбором. — Шестакова достала из сумки довольно увесистую папку. — Вот все, что удалось найти. К сожалению, тут не все, некоторые работы проводились на основе устных договоренностей, которые он затем нарушил. А там тоже суммы немаленькие. Люди просто в бешенстве. Представляете, специалисты по мрамору, они все на перечет. А он не желает им платить, говорит, нет договора. Наверное, я сплоховала, когда их приглашала, надо было все оформлять по закону. Но кто же знал, что он так поведет себя. Думаете, эти деньги уже не заставить его возместиьть?

— Если он не захочет, то трудно, раз нет документального подтверждения. Но иногда случаются неожиданные события. В моей практике есть примеры, когда происходило то, что казалось, не могло случиться. Если удастся задеть в человеке какие-то струны, то могут быть любые повороты в деле. Знаете, Надежда Николаевна, работа юриста заключается не только в том, чтобы выиграть процесс, использую установленные юридические процедуры, но и суметь воздействовать на человека так, чтобы в нем пробудились бы лучшие его качества, чтобы он был бы осужден не только законом, но и своей совестью. Это, конечно, ювелирная работа, но иногда что-то такое получается. Не могу вам обещать, что это произойдет в данном случае, это всегда непредсказуемо.

— Я прекрасно понимаю вас, Дмитрий Борисович. — Впервые ее голос совершенно очистился от недружественных интонаций. — Кажется, пока сказала вам все, что могла и хотела.