Самсон Агаджанян - Звезда печали и любви

Вагон плавно раскачивался. Олег, лежа в темноте, смотрел в щель, откуда пробивался пучок света. Монотонно стучали колеса по рельсам. Он возвращался домой. Убаюканный качкой вагона, впал в дремоту… Елена Владимировна, поджав ноги под себя, тоже смотрела на пучок света. Она все пыталась понять, как и почему они очутились в этом почтовом вагоне. Голова гудела. Она потеряла контроль над временем. Колеса все стучали и стучали. Неожиданно она услышала, что ее зовут. Приподняв голову, прислушалась.

— Ма-ма… — отчетливо услышала слабый голос сына.

Она наклонилась к нему, рукой притронулась к его лицу.

Оно горело.

— О, нет… — тихо прошептала она.

— Воды…

Она лихорадочно стала искать в сумке воду, но потом до нее дошло, что в спешке ни воды, ни продуктов не взяла. Ей стало страшно. Рукой поглаживая лицо сына, с трудом сдерживая себя, чтобы не разреветься, сказала:

— Потерпи, сынок. Скоро будет остановка и я принесу тебе воды.

Она молила Бога, чтобы остановка была скорее, но поезд продолжал мчаться по рельсам. Стук колес страшной болью отзывался в ее голове. Кусая губы до крови, она застонала и, не в силах больше сдерживать себя, громко, на весь вагон, закричала:

— Господи! Да где же ты есть?

Ответом ей был монотонный стук колес.

Но вот ей показалось, что поезд останавливается. Не веря себе, она подвинулась к двери и посмотрела в щель. Мимо мелькали здания. Немного погодя поезд плавно остановился. Она услышала голоса. Дверь с грохотом открылась и она увидела женщину в белоснежном халате. Рядом с ней были люди, но она, кроме женщины в белом халате, никого не видела. Врач поднялась в вагон, сделала обоим укол. Елена Владимировна не заметила, что рядом с ней стоит военный. Врач осмотрела больного, подошла к капитану.

— Его надо срочно доставить в больницу, у него температура.

Капитан повернулся к Елене Владимировне. Та неподвижно смотрела на сына.

— Гражданочка, вы слышали, что врач сказала? Вашего сына надо доставить в больницу.

Та отрицательно покачала головой.

— Нет, только домой!

Врач попыталась уговорить ее, но быстро поняла, что это бесполезно.

— Поезд отправляется! — раздался голос бригадира.

Все стали выходить из вагона. Бригадир хотел закрыть дверь, но увидел, что женщина хочет что-то сказать. Он поднялся, подошел к ней.

— Вы что-то хотели сказать?

— Воды.

Тот выглянул из вагона и громко закричал:

— Саша, принеси воду! — потом повернулся к ней. — У вас продукты есть?

— Нет.

Проводник на ходу возле дверей поставил бутылку воды. Двери с шумом закрылись. Вновь темнота и вместе с ней монотонный стук колес. Прямо из горлышка она напоила сына и, прижав его голову к груди, как в далеком детстве, тихо запела: «Спи, моя радость, усни…» Только непонятно было: песня это или материнский плач?

Укол делал свое дело. Елена Владимировна с трудом справлялась с дремотой, и когда почувствовала, что засыпает, заставила себя подняться и подойти к двери. Прижавшись к ней, через щель втянула глоток прохладного воздуха. Она стояла и смотрела на огонек, который виднелся вдали, потом вернулась к сыну, потрогала лоб. Он был в холодной испарине. Приложив ухо к его груди, прислушалась. Ей показалось, что сердце сына бьется еле-еле. Свернувшись в комок, она легла рядом с Олегом…

Поезд остановился ночью. Двери вагона открылись. Бригадир поставил на пол зажженный фонарь, залез в вагон. Снизу ему подали свертки. Луч от фонаря выхватил мать и сына. Бригадир подошел к женщине, потряс за плечо. Та с трудом открыла глаза.

— Я вам продукты принес. Стоянка всего две минуты. Через три часа будет станция. В плацкартном вагоне мы расширили дверь и вас туда перенесем.

— Спасибо. Но мы останемся здесь. Сколько я вам должна?

— Ничего не надо.

— Сергей Николаевич, держите! — снизу раздался голос.

Бригадир подошел к двери, ему подали сверток, Он положил его рядом с Еленой Владимировной и спрыгнул на перрон. Поезд тронулся.

Неведомо было Елене Владимировне, что весь состав уже знал, что она едет с раненым сыном и нуждается в помощи. Купе бригадира было завалено продуктами, люди приносили деньги и требовали остановить поезд, чтобы перевести их в плацкартный вагон. Чужая боль эхом прокатилась по вагонам.

На следующей станции двери вновь открылись, и Елена Владимировна увидела военных и много людей. К ней поднялся врач. При свете фонаря он быстро проверил у Олега температуру, сделал укол. Елена Владимировна увидела толпу людей и их глаза: в одних было сострадание, в других любопытство. Какая-то сердобольная женщина, заглядывая в вагон, с возмущением произнесла: