Хулио Кортасар - Книга Мануэля

Л. Кого вы убивали?

Д. Всех подряд. Женщин, детей, буйволов, кур, коз. Всех.

Л. Была ли эта акция необычной?

Д. Нет. Мы до того уже участвовали в подобных акциях, когда нам приказывали обратить в прах целую деревню, но не убивать всех. Были и другие случаи, когда мы убивали людей.

Л. Как называлась деревня?

Д. Бау-Три.

Л. Где она находится, вернее, где находилась?

Д. Примерно в двустах сорока километрах на северо-восток от Сайгона.

Л. Получали вы когда-либо приказы не щадить никого?

Д. Да. Л. От кого?

Д. От лейтенанта, руководившего акцией.

Л. И не раз?

Д. Да.

Л. И что тогда происходило?

Д. Мы не брали пленных.

Л. Что это значит?

Д. Убивали всех, кого захватим.

Карлос Делья Наве. Арестован 16 марта 1970 года. Обвинен в причастности к похищению парагвайского консула Вальдемара Санчеса. Сразу после ареста, который производили восемь человек, обнаруживших его в бараке в Лухане, на него надели наручники и подвергли пытке пиканой, подключенной к автомобильному аккумулятору.

В этом же автомобиле его заставили лечь на пол рядом с другим человеком – оказалось, что то был Франсиско Паэс, каменщик, который ремонтировал барак.

«Примерно после часа езды, – пишет он в своем свидетельстве, – нас доставили в довольно большое здание, где были ряды маленьких камер. Через несколько минут меня привели в ярко освещенную комнату, раздели и уложили на койку.

Там меня снова мучили пиканой, меж тем как некий тип объяснял спокойным тоном, что лучше бы мне заговорить, потому что в конце концов все раскалываются. Думаю, что это продолжалось около часа. Потом меня отвели в камеру, там я почувствовал, что левая рука у меня парализована. Я принялся кричать, звать кого-нибудь. Долго никто не отвечал, но вот дверь открылась, и меня снова уложили на койку.

Когда я сказал, что не могу двигать рукой, – продолжает Делья Наве, – меня снова стали пытать пиканой, однако следует заметить, что теперь это делали не так жестоко и она уже не вызывала судорог, как тогда, когда ее включали на полную мощность».

Л. Раненых?

Д. Да, и раненых.

Л. Вы убивали раненых?

Д. Да.

Л. Как вы их убивали?

Д. Стреляли из пистолетов, из ружей, из пулеметов, закалывали штыками.

Л. Раненых, лежавших на земле?

Д. Да. Которые были не в состоянии сопротивляться. Они не могли двигаться.

Л. Вы были очевидцем этих убийств?

Д. Я в них участвовал.

Л. Почему?

Д. По прошествии какого-то времени человек превращается в зверя, действуешь инстинктивно, ты уже ничего не сознаешь.

Л. Сколько пленных или раненых вы убили? Можете подсчитать?

Д. Я бы сказал, что… около двухсот пятидесяти.

Л. Вы лично?

Д. Да.

Л. А сколько таких случаев вы так или иначе наблюдали?

Д. Пожалуй, что тысячи две-три.

Л. Столько было раненых, которых убивали?

Рассказав о том, что его вместе с Паэсом перевезли в машине в другое место и заперли в камере с полом, усыпанным древесными стружками, Делья Наве пишет, что «вскоре после прибытия меня подняли и положили на стол, к которому привязали за руки и за ноги, а затем, облив меня водой, включили машину, шум которой напоминал скрежет плотницкой пилы.

Из-за отказа отвечать на вопросы меня били по ушам и стали еще сильнее мучить пиканой, гораздо более мощной, чем все, какими меня пытали раньше.

Закончив этот сеанс пыток, меня опять облили водой, бросили на пол и оставили в покое минут на пятнадцать. Потом опять привязали к столу и, повторив прежнюю пытку, оставили одного – привязанного – на несколько часов. После чего стали каждые пятнадцать-двадцать минут заходить и задавать мне вопросы».

Описав еще несколько своих перемещений и подобных «сеансов», Делья Наве сообщает, что его привезли в какое-то пустынное место, где на небольшом холме стояла деревянная хижина.

«Вскоре после приезда, – пишет он, – мне приказали раздеться и, вытащив из хижины, привязали к столбам руки и ноги и снова начали допрашивать. Но на сей раз делали это более „научно“, я чувствовал, что какой-то тип то и дело прикладывал мне к левому соску стетоскоп и приказывал продолжить пытку или прекратить.

В какой-то момент я попросил стакан воды – ведь уже три дня я не пил никакой жидкости. Мне дали стакан, в котором была какая-то горячая жидкость. Выпив его залпом, я понял, что то была моча, смешанная с мате. Ночью они пришли ко мне – били по ушам ладонью, обливали холодной водой, вопросы сыпались градом. Утром сквозь повязку, которую мне не снимали с глаз, я заметил свет – меня вытащили из хибары и подвесили на балке, которая, вероятно, торчала снаружи.