Даннис Харлампий - Селфи на мосту

Когда Макс услышал от Анны все то, что сказал педиатр, то в глубине души даже согласился отключить ребенка от аппаратуры. Он, конечно же, не говорил Анне о своих заветных желаниях, но все же надеялся, что ребенок не выживет.

Но малыш выжил, будто назло всем и на радость маме: вышел из комы и даже смог самостоятельно дышать спустя несколько дней. А еще через какое-то время слабо приподнял веки, но зрачки оставались блуждающими, ни на что не реагирующими. Врачи и после пробуждения ребенка советовали Анне молиться, чтобы он умер, но Анна молилась об обратном.

Целый месяц она могла только наблюдать за своим малышом в реанимации через стеклянные двери. И только когда его перевезли в детскую клинику, она легла с ним в одной палате. Сколько же было радости в тот день: Анна не помнила себя от счастья. Она постоянно разговаривала с малышом, целовала его, но он не реагировал, он будто был не с ней, будто застрял где-то там, между двумя мирами.

В клинике ребенка определили на платное лечение. Когда врачи провели обследование, то вынесли Анне уже окончательный диагноз: ДЦП в крайне тяжелой форме (спастический тетрапарез всех конечностей). Сделав УЗИ через родничок, они также обнаружили кисту, образовавшуюся в результате кровоизлияния. К основному заболеванию добавили еще и подозрения на судорожный синдром, так как иногда у ребенка проявлялись внезапные мышечные сокращения.

После выписки из роддома нужно было идти в ЗАГС и получить свидетельство о рождении. Анна не могла отлучиться от своих обязанностей, поэтому попросила Макса закрыть столь важный вопрос. Осталось только определиться с именем.

– Ты хотел назвать его Матвеем, – говорит Анна, вручая Максу все бумажки, полученные из роддома. – Вроде хорошее имя. Так и запишем?

– Мне уже не нравится это имя, если честно, – отвечает Макс. – Давай придумаем какое-нибудь другое.

– Тогда давай назовем Илюшей. Мне всегда хотелось так назвать.

– Да, давай так и назовем.

Три месяца лечения приводят к неимоверным финансовым затратам, но так и не дают каких-либо улучшений. У ребенка по-прежнему нет рефлексов, он не двигается, не видит, не слышит, не глотает, с трудом может только открывать и закрывать глаза. Но и даже это не всегда получается и приводит к пересыханию слизистой оболочки глаз. Чтобы предотвратить появление язв и избежать инфекции, Анне приходится каждые полчаса использовать мази и капать в глаза специальное средство. Врачи предлагали временно зашить веки, но находчивая мама придумала заклеивать их на ночь пластырем. Такая уловка хоть и на малую толику, но облегчила ее положение. Ведь она не может отойти от ребенка ни на минуту. Благо медсестра часто подменяет ее, чтобы дать ей возможность поспать, покушать, справить все необходимые человеческие нужды. Анна и представить боится, как ей тяжко придется дома, потому что Макс не сможет бросить работу, ведь иначе они просто пропадут. На одни только лекарства намечается далеко не малый бюджет.

Чтобы избежать дополнительных затрат, супруги решают выписаться из клиники и продолжить лечить малыша дома. Первое время Анне очень трудно, потому что теперь у нее нет под рукой услужливой медсестры, и страхи, что что-нибудь пойдет не так, с каждым хрипом или слабым вздохом ребенка дают о себе знать. Но материнский инстинкт творит чудеса, и она очень быстро привыкает к новому, более сложному распорядку, ведь за маленьким инвалидом нужен абсолютный контроль. На протяжении всего дня Анна проводит необходимое лечение: ставит капельницы, делает уколы, от которых на нежной коже уже практически живого места нет. Также в нужные часы она разминает ему конечности, пеленает, а после этого приступает к кормлению – с помощью зонда дает заранее нацеженное молоко. И практически каждую минуту ей приходится следить, чтобы малыш не захлебнулся слюной.

Помощь от Макса она получает небольшую. Безусловно, в финансовом плане он выполняет свои обязательства сполна: специальная кроватка, электронный дыхательный аппарат и уйма лекарств стоят гораздо больше, чем декретные отчисления, которые получает Анна. Но физически Макс полезен жене только утром и вечером, потому что из-за внезапных осложнений в семейном бизнесе он вынужден работать много и без выходных.

А бывают и такие моменты, когда Макс сидит за спиной жены и просто молча наблюдает, как она сама выполняет все процедуры. Уставшая, вспотевшая от непрестанных занятий и ухаживаний, Анна по нескольку раз сгибает и разгибает сначала одну ручку, потом другую. То же самое она проделывает с ножками. Но потом она резко поворачивается и говорит: