Дженнифер Барнс - Фиксер

Тогда-то я наконец поняла, почему Айви хотела поговорить об этом позже. Джорджия не знала — об отце Вивви, о судье Пирсе. Она ничего не знала. Айви ей не рассказала.

Ты никому не должна об этом рассказывать, Тэсс, — предупреждение Айви эхом отдалось в моих мыслях. — Пока мы не разберемся в этом, пока не узнаем, кто именно в этом замешан, мы не можем привлекать к вам внимание.

Я подумала о том, как Джорджия назвала смерть судьи Маркетта возможностью, какой бы трагической она не была.

— С дочерью Бхарани произошел кое-какой инцидент, — Айви ответила на вопрос Джорджии. — Я вмешалась.

Она не стала рассказывать Джорджии о судье Маркетте. Не стала рассказывать ей о Пирсе.

— Айви? — мой голос дрожал эхом всего того, что я не говорила вслух: Почему ты не расскажешь обо всём Джорджии? Почему ты не рассказала президенту, как только я рассказала тебе?

— Всё это было ошибкой, — Айви небрежно провела рукой по своим волосам, глядя на выражение моего лица. — Твоя жизнь должна была быть нормальной, Тэсс, — а потом она добавила, обращаясь скорее к самой себе: — Адам был прав. Мне не стоило привозить тебя сюда.

До того самого момента, когда она произнесла эти слова, я и не осознавала, что я ждала их с тех пор, как увидела свою спальню. К моему горлу подступила тошнота.

Отец Вивви был мертв, у моей сестры были секреты от президента и Первой Леди, и Айви считала, что ошиблась, решив привести меня сюда.

Вот так просто мне снова было тринадцать. Она предложила мне жить с ней, а потом уехала. Я так сильно старалась забыть об этом. Так сильно старалась не чувствовать боль — отталкивать любые слабости, бороться с ними, притупить чувства.

Я не могу здесь находиться. Не могу этого сделать.

Не могу позволить Айви увидеть мои слезы.

Я бросилась бежать — по дороге, минуя агентов из личной охраны президента. Я слышала, как Айви окликнула меня, но я продолжила бежать. Мои ноги ударялись об асфальт. Мне нужно было выбраться. Мне нужно было убраться подальше от всего этого. Айви всё ещё нужно было разобраться с Первой Леди. Она не сможет последовать за мной.

Я ускорила бег. Я бежала так быстро, что в моих волосах плясал ветер, мои мышцы полыхали огнём, и ничего не могло меня коснуться.

Я понятия не имела о том, куда я направляюсь. Я бежала до тех пор, пока не смогла больше бежать, а затем я согнулась, судорожно вздыхая и выдыхая, чувствуя, как воздух обжигает мои легкие. В моём кармане зазвенел телефон.

На каком-то уровне я понимала, что он звенит. Я достала его, но не ответила на звонок. В конце концов, телефон затих. Я ждала нового звонка. Вместо этого, Айви оставила сообщение.

Я снова пришла в движение, концентрируясь на ритме своих шагов, толчках и натяжении мышц. Я не хотела слушать сообщение Айви. Что она могла сказать? Что нам нужно поговорить? Что она не просто так не рассказала правду никому, даже президенту и Джорджии? Что она не ошиблась, привезя меня сюда?

Что отец Вивви покончил с собой не из-за нас?

Ничего не чувствуя, я покрутила телефон в руках. Очень долго я просто смотрела на него, а затем мои неуклюжие пальцы нащупали клавиатуру. Я набрала номер, который вчера получила от Боди — номер Вивви.

Я звонила, пока не включился автоответчик. У меня не нашлось слов, особенно подходящих. Я повесила трубку.

Прошел час. Возможно, два. Время от времени звонил телефон. Айви. Адам. Боди. И, наконец, номер, который я не узнала. Я задумалась. Наверное, это была Айви. Наверное, мне стоило позволить ему звенеть и дальше. Но что, если это была Вивви?

Я подняла трубку:

— Алло? — у меня пересохло в горле, мой голос охрип.

— Тэсс! — я не сразу узнала голос. — Тэс-с-с-с-с-с, — протяжно повторил Ашер.

— Ашер? — я удивленно подняла бровь. — Ты что пьян?

— Опьянен жизнью, — объявил он. — И, возможно, пина коладой, — затем он пробормотал что-то невнятное. На другом конце провода прозвучали звуки борьбы. Я слышала, как Ашер ойкнул, а через секунду в трубке прозвучал другой голос.

— Ашеру сейчас немного нездоровится.

Генри.

— Разве время не слишком раннее для пьянства? — спросила я, надеясь, что Генри не расслышит хрипоту в моём голосе.

— У Ашера бывают… взлеты и падения, — Генри осторожно подбирал слова. Я вспомнила о том, как Ашер сказал, что забрался на крышу часовни, потому что чем выше поднимаешься, тем меньше становятся все вокруг. — Ты в порядке?

А я-то надеялась, что он не заметит.

— Всё нормально.