Семён Данилюк - Обитель милосердия [сборник]

Мудрый Лев Давыдович знал, что говорил. По приезде в Саратов я первым делом заглянул на кафедру уголовного права. Встретили московского выпускника с симпатией — преподавательская единица в самом деле была нужна. Но когда я упомянул о жилье, озадаченно переглянулись. Подвели к портрету заслуженного деятеля науки.

— Знаешь его труды?

— Еще бы.

— Так в однокомнатной и умер.

Оценили сочувствующим взглядом мою худосочную фигуру, — дотянет ли?

В общем, к начальнику школы я явился подготовленным. Полковник Сдир принял приветливо («А! Молодой специалист. Заждались»). Просьбу дать открепительное письмо отмел сразу.

— Мне самому достойные кадры нужны.

Уговоры, ссылки на человеколюбие, само собой, не подействовали. Оставалось бросить главный козырь:

— Что ж, раз положено по закону, готов приехать. Где и у кого могу получить ключ от квартиры?

Сдир с усилием сохранил благожелательность.

— Квартира будет. Со временем. Пока поживете в семейном общежитии.

Лукавый ответ меня не устраивал.

— Пока — это сколько? Месяц, два?

Сдир нахмурился.

— Год, два, сколько придется. У меня заслуженные профессора по двадцать лет в очередях стоят, — в сердцах проговорился он.

— Они местные и стоят в очереди на улучшение. А у меня в чужом городе ничего и никого. Дома жена и восьмилетний сын. Вы мне их предлагаете на годы поселить в общежитии? Сколько после этого продлится мое семейное счастье?

— Если разрушится, значит, не ту жену выбрал. И вообще, это ваше дело, — непривычный к препирательствам начальник школы набычился.

— Наше! — пошел вразнос и я. — Закон касается обоих. Я обязан приехать на работу, вы — обеспечить квартирой. Готовы дать письменное обязательство?

Запас начальственного добродушия иссяк. Сдир поднялся, сухо вперился в забывшегося адъюнктика:

— Какая у вас была тема диссертации? Освобождение от уголовной ответственности? А надо бы ближе к карательному праву. Так вот закон здесь — я. Не вы первый, не вы последний. Приедете и будете работать. Или — нигде не будете. Через неделю жду.

Он густо обвел дату в календаре, будто колючей проволокой обмотал.

— Начиная с этого дня — прогул.

Попрощался я кивком головы. Конечно, ультимативный, через губу, тон задел. Но всерьез я не испытывал обиды на полковника Сдира. Образовалась пробоина в учебном процессе, и он как мог торопился ее залатать. Напротив, если бы произошло невероятное и Сдир чудесным образом извлек из кармана ключ от новенькой квартиры, я бы огорчился куда сильнее.

По возвращении в Москву я заскочил к Гуляеву, рассказал, что в открепительном письме отказано, но и жильё не предоставлено. На этом основании я подаю рапорт в УУЗ с просьбой разрешить продолжить службу во ВНИИ МВД, по месту жительства. Я был бодр, уверенный, что закон на моей стороне. Прав оказался полковник Сдир — не те законы я изучал. Это стало ясно после визита в Управление учебных заведений.

Хотя инспектор УУЗа выслушал меня сочувственно.

— Угораздило же тебя на Сдира попасть. Всего-то неделю как из отпуска вышел. С его замом в секунду бы порешали. Но этот… Если чего втемяшится, колом не выбьешь, — он поскреб затылок. — Ты не первый, кого Сдир через колено ломает.

— Но я же прав! — воскликнул я с показной горячностью. — Жилье мне по закону положено.

— Забудь, — инспектор пренебрежительно отмахнулся. То, что мне казалось серьезнейшим аргументом, здесь виделось пустой «отмазкой». — Но и посодействовать тебе хочется. Тем более насчет тебя шефу, — он ткнул подбородком в дверь с надписью «Заместитель начальника УУЗа», — звонил Гуляев, просил помочь.

Я изумился — к моим потугам Анатолий Петрович относился сочувственно, согласился придержать под меня место, но о поддержке не обмолвился ни полсловом.

— Гуляев — мужик замечательный. И шеф мой Анатолию Петровичу рад помочь, — доверительно сообщил инспектор. — Но и со Сдиром за просто так нам ссориться не с руки. Сдир — очень непростой, чего доброго, начнет жаловаться. Нужны еще аргументы, которыми прикрыться можно. У тебя жена или сын, случаем, не больны чем-нибудь?

— Типун тебе.

— Жаль, — инспектор огорчился. — Болезнь — это бы замечательно. А уж если у жены что-нибудь на грани неизлечимости… — он мечтательно почмокал губами.

— Может, мне ее сразу похоронить? — съязвил я.

— Сразу нельзя. Сначала надо разрешение на Москву получить, — отмел иронию инспектор. — В общем, я подсказал, ты услышал. Попробуй достать что-нибудь эдакое, зубодробительное. — Он потряс кулаком.