Самсон Агаджанян - Жена офицера

— Спасибо, — тихо прошептала Настя.

Некоторое время за столом было тихо. Алексей посмотрел на Умара.

— Рассказывай, как ты пошел в большую политику.

— Это длинная история.

— Можно и покороче. Ты же не политработник.

— О военной службе не хочется говорить. От воспоминания о ней у меня начинается аллергия.

— Вот с этого и начинай.

Немного подумав, Умар налил себе коньяк, одним залпом выпил и тихо начал:

— Служба для меня началась удачно. Через год меня поставили командиром роты. Потом стал начальником штаба батальона, поступил в академию. Проучился год — и выгнали.

— За что?

— Начальника политотдела академии послал на три буквы.

— Ничего себе! Ты не шутишь?

Умар улыбаясь посмотрел на него.

— Нет, не шучу. Когда поступил в академию и вернулся домой, с друзьями это событие решил отметить. Несколько дней подряд рестораны посещал. Жене это не понравилось, и она ничего умнее не придумала, как взять и написать письмо начальнику академии, что ее муж гуляка. Где это было видно, чтобы чеченская жена на мужа жаловалась? Вызвал меня начальник политотдела генерал-полковник Марченко и давай мне мораль читать. Суть его морали такова: я должен был извиниться и просить прощения у жены. На что я ему ответил, что этому не бывать и что лучше я с ней разведусь. В ответ он начал мне угрожать, что выгонит из училища. Вот тогда я и послал его подальше. Вернулся домой и первым делом развелся с женой.

— Ну и зря, — недовольно отреагировал Алексей.

— Может, ты отчасти и прав, но об этом уже поздно говорить. Встретил еще одну прекрасную женщину, но пришлось и с ней расстаться. Теперь у меня другая жена, и я доволен ею.

— Не слишком ли много у тебя было жен?

— У нас, у мусульман, Коран приветствует многоженство, иметь несколько жен — это обычное явление. Чем больше жен, тем мужчина считается состоятельнее и уважаемее в обществе.

— Можно подумать, что у вас разрешено многоженство!

— А к этому идет.

— Умар, а как же любовь? — подала голос Настя.

Он улыбнулся ей.

— Если бы все женщины в мире были похожи на вас, уверяю, ни один мужчина не захотел бы изменить своей жене и иметь вторую.

— Спасибо за комплимент, но вы не ответили на мой вопрос.

— На него может ответить только ваш муж. И знаете, почему?

— Хотела бы знать.

— Настя, — вклинился в разговор Алексей, — не мешай, пусть рассказывает.

Прежде чем продолжить, Умар налил в фужер шампанское, подал Насте, а себе и Алексею налил коньяк, произнес короткий тост, выпил и продолжил:

— После того, как я с космической скоростью вылете; из академии, естественно, о дальнейшем продвижении по службе нечего было мечтать, и чтобы до пенсии не ходить в звании капитана, пришлось уволиться. Поступил в Тбилисский государственный университет на юрфак. Получил диплом, поехал в Грозный, устроился юрисконсультом. Когда началась перестройка, в 1991 году стал президентом одного из первых в стране акционерных обществ Сначала был совершенно нейтрален к событиям, происходившим в стране. Мои финансовые дела шли довольно успешно, и мне было не до политических баталий. Осенью 1991 года состоялись выборы президента Чеченской республики, победителем был объявлен Дудаев… Вы даже себе представить не можете, как проходили выборы. Размах беззакония и фальсификаций превзошел все мыслимые пределы. Когда все это увидел своими глазами, уже не мог стоять в стороне и встал в оппозицию к Дудаеву. В Надтеречном районе меня выбрали председателем Координационного совета, а в феврале следующего года я стал избранным главой администрации района. У себя в районе мы выборы проводили в соответствии с российскими законами. Так началось мое трехлетнее противостояние с Дудаевым. Под его руководством Чеченская республика превратилась в настоящее бандитское государство. Чтобы спасти ее, необходимо было сплачиваться, и с этой целью мы создали в Урус-Мартане Временный совет Чеченской республики, председателем которого стал я…

Умар сделал паузу, этим воспользовался Алексей.

— Умар, а что собой представляет Дудаев?

— Дудаев? Большой авантюрист и психически нездоровый человек. Я был у него. Пытался мирным путем решить конфликт, чтобы не ввязаться в войну с Россией, но он и слушать не захотел. Мания величия, что он первый президент суверенной Чечни, буквально вскружила ему голову. Когда я слушал его высказывания по поводу независимой Чечни, что он сделает ее процветающим и богатым государством, наподобие Кувейта, то у меня сложилось впечатление, что вижу настоящего живого Гитлера. Да, именно так и было. Я ему говорю, что Чечня не в силах противостоять русской армии, а он вскочил с кресла и, сверля меня глазами, крикнул: «Ни России и никому в мире нас не победить! Нас только можно уничтожить атомной бомбой. Чеченский народ — это уже не тот народ, который в 44-м году Сталин за сорок восемь часов, как скот, погнал в Казахстан. Теперь пусть русские попробуют сунуться к нам, они испытают нашу силу…» Я понял, что с этим маньяком бесполезно вести диалог о мире. Но прежде чем уйти, сказал, что если с Россией начнется война, погибнут мирные люди, разрушатся дома. В ответ он с помпезностью произнес: «В Ичкерии мирных людей нет, мы все солдаты, и если враг пойдет на нас, мы сумеем отстоять свою землю!»