Вадим Чекунов - Шанхай. Любовь подонка

— Особо не обольщайся… — вечером того же дня ухмыльнулся Лас, выслушав мой рассказ о знакомстве.

Мы сидели в уйгурском ресторане.

Коренастый и чернявый мужик в белой тюбетейке готовил лапшу у входа. Подкидывал вверх толстый жгут теста, растягивал его и со всего маху шлепал на стол. По узкому залу сновали с подносами две непонятного возраста уйгурки в цветастых платках.

Лас жевал баранину и поглядывал на меня бездушным взглядом сквозь круглые линзы очков. Линзы поблескивали тускло и холодно, точно военная оптика.

— Скорее всего, чтобы просто попрактиковаться в английском.

Пухлые губы Ласа блестели от бараньего жира.

Я представил его тыловым фрицем в русской деревне — воображение услужливо вложило мне в руки вилы, ощутил ладонями черенок и увидел побелевшие от заточки и работы острия, почему-то с комками навоза и сена ближе к основанию. И даже услышал хруст и стук — это вилы проткнули оккупанта, пригвоздили его к бревенчатой стене. Губы фашиста разъяло гримасой обиды и боли, обвело кровавыми пузырями… «Ужо не забалуешь!..» — деловитым баском произнес проснувшийся во мне партизан.

— С тобой все в порядке?.. — на секунду перестав жевать, вдруг спросил Лас.

Я повертел сигаретную пачку.

— Да, все нормально.

Лас разлил по стаканам пиво.

— У человека, который влюбляется в китаянку, не может быть все нормально. Я бы на твоем месте узнал, что ей от тебя надо. Есть у меня на этот счет кое-какие мысли…

…Мысли мои вяло, и лениво переливаются, плывут, точно радуга бензина по городской реке. Воспоминания, образы, оттенки — искажаются, размываются, их уносит вода.

Я возвращаюсь в настоящее. В похмелье и духоту улицы-рынка.

Прямо по проезжей части шаркает худющий коричневый дед в одних лишь линялых трусах. Дед разглядывает меня. Прикладываю руку к голове на манер воинского приветствия. Дед останавливается. Беззвучно шевелит губами. Наверное, материт меня. Или здоровается.

В небольшом магазинчике-шандяне беру три холодных бутылки пива «Циндао» и пачку «Шанхая».

На пиво в магазинах спрос небольшой. Совсем непопулярный напиток, даже в такую жару: изгоем ютится на нижней полке холодильника. Набор в этом магазине невелик — «Циндао», «Сантори» и «Будвайзер». Бывает еще и «Харбин», но сегодня почему-то его нет. Все остальное пространство холодильника забито чаями и колами.

Местные пиво на улице не пьют, не принято. Или, скорее, это кажется им неудобным, бессмысленным без еды. Пиво пьют в ресторанах — одну-две бутылки на компанию из пяти-шести человек, если обед или ужин обычные. На праздники могут выпить куда больше, но делают это как-то бестолково: мешают напитки, частят, не закусывают. После тяжко блюют в туалете, а то и прямо под стол.

Южанам много не надо. Им все равно, что пить. Стаканчик пива, виски, вина или водки. Можно просто сока или колы, безо всякого алкоголя. Приняли на грудь — и уже пьяные. Кричат, хохочут, машут руками и поют караоке. Шумные и общительные по природе своей, выпивку они рассматривают как ритуальный элемент. Дань традиции, а не средство раскрепощения.

В магазине прохладно, работает кондиционер. Выходить совсем не хочется.

Поддеваю зажигалкой пробку.

Чпок!

Китайцев это всегда приводит в восхищение, как детей. Иногда я меняю технику: открываю ключом, бутылкой о бутылку, о край стола, корешком толстой книги, зубами… Реакция всегда неизменна. Удивленные глаза и восхищенное: «Ы-ы-ы!».

Выпиваю бутылку прямо у прилавка. Отрыгиваю по-лаовайски интеллигентно, в кулак. Открываю вторую, пью уже не спеша. Продавец, лысый дядька с грустным лицом, забирает пустую тару и выносит мне пластиковую табуретку, приглашая присесть. Мотаю головой — стоя больше влезает.

Кроме меня, в шандяне лишь один покупатель, вернее, покупательница. Когда я вошел в магазин, она уже копошилась тут.

Седая бабулька — конечно же, в ночной рубашке — роется на полке со «сникерсами». Достает шоколадку, подносит почти вплотную к очкам. Морщит лоб, внимательно рассматривает упаковку, ощупывает. Кладет обратно и тянется за другой.

Доканчиваю вторую бутылку. Бабка все еще возится среди шоколадок.

Меня это давно не удивляет: китайцы — клиенты требовательные и придирчивые, пытливо изучают каждый овощ, каждый фрукт. Ощупают, надавят и отложат — в сторону или в корзину. Долго для меня было загадкой, почему я покупал гроздь спелых, крепких, задорно-желтых бананов, приносил домой, а через пару часов обнаруживал потемневшие, раскисшие останки… Теперь знаю наверняка: с раннего утра их успело перещупать несколько сотен покупателей со всего квартала.