Дэвид Уоллес - Бесконечная шутка (= Infinite jest | отрывок, перевод не завершён)

И это повторялось каждый вечер, но не по средам, ведь по средам в Бостоне его жене было позволено провести вечер за теннисом с другими женами дипломатов из Продвинутой лиги арабских женщин в роскошном клубе «Маунт Оберн» в Западном Уотертауне, а не молча ухаживать за ним, поскольку именно по средам полки американских импортеров шоколада на Ньюбери-стрит наполняются свежими упаковками «Тоблерона» и неспособность министра по домашним развлечениям Саудовской Аравии держать в узде свою любовь к «Тоблерону» часто требует от атташе по медицине проводить весь вечер на целиком снятом для дипмиссии четырнадцатом этаже отеля «Бэк Бэй Хилтон», жонглируя шпателями для языка и ватными тампонами, нистатином, ибупрофеном, стиптиками и антибиотическими мазями против стоматита, восстанавливая слизистые оболочки диспепсичного, огорченного и часто (но не всегда) раскаивающегося и благодарного саудовского принца К------. Так что 1 апреля, в ГВБВД, когда атташе по медицине (как было решено) оказался недостаточно проворен с палочкой, - ткнул ею в язвенный синальный некроз, - у министра по домашним развлечениям с флоральным дисбалансом началась истерика, и уже к 1800 часам по визгливому решению вышестоящего руководства атташе заменили другим врачом. Личный врач принца находился в сауне «Хилтона», когда его вызвали по пейджеру, и он, еще весь мокрый, хлопает атташе по плечу и советует не обращать внимания на истерику, это, мол, просто дрожжевой грибок говорит, езжай, мол, домой и расслабься в вечер среды, ты это заслужил; и но, в общем, когда атташе приезжает домой, где-то в 1840, в его просторных бостонских апартаментах никого нет, свет в зале не приглушен, ужин не разогрет, пристяжной поднос валяется в посудомоечной машине и – самое ужасное – естественно, никто не взял комплект развлекательных картриджей в магазине «ИнтерЛейс» на Бойлстон-стрит, где у жены атташе, как и у всех остальных охиджабленных жен членов дипломатической миссии принца, есть дисконт. И даже не будь он слишком измотан и нерасслаблен для того, чтобы вновь выйти в сырую городскую ночь и отправиться за картриджами, атташе по медицине понимает, что жена, как всегда по средам, уехала на машине с дипломатическими номерами; без этих номеров любой здравомыслящий иностранец может даже не надеяться припарковаться хоть где-нибудь ночью в Бостоне, штат Массачусетс, США.

Таким образом, диапазон вариантов, как расслабиться, сильно сузился. Огромный телепьютер в зале кроме всего прочего принимает спонтанные распространения от Пульс-матрицы подписки Интерлейс, но сама процедура заказа конкретного пульса настолько сложная технологически и криптографически, что атташе всегда доверял эту работу жене. В эту среду, вечером, наудачу тыкая пальцем по кнопкам, он может найти лишь американские спортивные трансляции (американский спорт, впрочем, всегда казался ему жестоким и отталкивающим), оперу за спонсорством техасской нефтяной компании «Тексако» (нет, спасибо, хватит с него на сегодня небных язычков), повтор серии популярной дневной детской программы «Мистер Прыгун-попрыгун» (которую атташе на миг принял за документалку о биполярном расстройстве, пока до него не дошло и он в панике метнулся назад к меню выбора) и выпуск утренней программы «Всегда в форме», где полуобнаженные женщины занимались домашней аэробикой во главе с гуру аэробики мисс Тауни Кондо, чья одежда, совсем немного оставляющая воображению, и вызывающе расставленные ноги грозили натолкнуть набожного атташе на нечистые мысли.

В бессильном яростном поиске, раскидывая вещи по квартире, атташе находит на серванте в зале рядом с личными и профессиональными факсами и письмами, которые атташе соглашался читать только после того, как их просмотрит (и рассортирует по степени важности) жена, несколько картриджей, доставленных по американской почте в среду. Сервант стоит у стены напротив электронного кресла, под высококачественной репродукцией триптиха с византийской эротикой. Пухлые конверты с картриджами лежат вперемешку с другими, менее интересными конвертами, и отличаются от них характерной прямоугольной выпуклостью. В поисках чего-нибудь расслабляющего атташе один за другим хватает конверты и рвет ровно по месту перфорации. Там фильм об антибиотиках актиномицетового класса и о синдроме раздраженной толстой кишки, снятый по заказу ОНАНМА [11] Прим.пер. Организация североамериканских медицинских ассоциаций. . Там картридж с сорокаминутным выпуском свежих первоапрельских новостей с каналов CBC и PATHÉ, которые он ежедневно получает по подписке с помощью либо защищенного от записи пульса Интерлейса прямо на ТП, либо по экспресс-почте на одноразовом самоочищающемся компакт-диске. Там видеоиздание апрельского номера женского журнала Self на арабском языке для его жены (модель на обложке Nass была целомудренно замотана в паранджу). А еще там обычная коричневая и раздражающе неподписанная коробка с картриджем в безликой белой стандартной упаковке с защитой от ударов для трехдневной доставки картриджей первым классом почтой США. На конверте была марка города Феникс, штат Аризона, США, а в блоке «От кого» вместо обратного адреса или штампа корпорации было шариковой ручкой написано лишь «Поздравляю с годовщиной!» и корявая рожица, с улыбкой, в конце. И хотя атташе родился и вырос в Квебеке, где английский язык не был основным, он все же знает, что английское слово «годовщина» значит не то же самое, что и «день рожденья». Атташе и его упакованная в паранджу жена были связаны узами брака с благословения Господа и Пророка вовсе не в апреле, а в октябре, четыре года назад, в Руб-эль-Хали. Еще больше путаницы во всю эту историю с конвертом вносит то, что на любой посылке от дипмиссии принца К ----- из Феникса, Аризона, США, стояла дипломатическая печать, а вовсе не обычная почтовая марка ОНАН. Короче говоря, атташе чувствует себя нерасслабленным и недооцененным и уже заранее готовится к тому, что содержимое конверта его рассердит. В конверте лежит стандартный черный картридж, лишенный всяких опознавательных знаков, упакованный в совершенно неинтересном и непривлекательном футляре, и в месте, где обычно находится гравировка с кодами регистрации и хронометражем, красуется очередная пресная американская круговая улыбающаяся рожица. Таинственный отправитель, рожицы, футляр и никак не подписанный картридж – все это сбивает атташе с толку, а также он дополнительно рассержен тем, что ему пришлось потратить столько времени, разгребая конверты на серванте, хотя это не входит в его обязанности. Но он не выкидывает неопознанный картридж в урну и не откладывает до тех пор, пока жена не проверит его содержимое, только потому, что выбор развлечений, когда его жена далеко от дома в своей раздражающей американизированной лиге, у него был обидно невелик. Атташе решает, что только вставит картридж и глянет одним глазком, чтобы убедиться, что это его рассердит, или неинтересно, или не завлекательно и развлекательно ни в коей мере. Он разогреет халяльную телятину с острым халяльным гарниром в микроволновой печи, пока пар не пойдет, потом красиво расставит на подносе, посмотрит несколько секунд этого дурацкого и/или раздражающего неопознанного картриджа, на котором, вполне вероятно, нет ничего, кроме загадочной пустоты, потом попробует расслабиться с помощью выпуска свежих новостей, а после, возможно, откроет журнал Nass (исключительно из целомудренных побуждений), чтобы взглянуть на весеннюю линию асексуальной черной благочестивой женской одежды, после чего вставит картридж с записью серфа и дождя и окунется в заслуженный сон в среду вечером, надеясь, что жена, вернувшись из теннисной лиги в пропитанном потом черном спортивном ансамбле, не разбудит его случайно, неуклюже или непроворно снимая поднос с шеи.