Юрий Иванов: Списанная

— Да с-сука он, этот старшина. Насквозь гнилой, — едва сдерживая ярость, погонял по скулам желваки «старик». — Откопал в каптерке два левых валенка пятьдесят растоптанного размера. Доберетесь, мол. Больше никаких нету.

«Салага» неожиданно вскрикнул, дернулся назад. На подъеме ступни неторопливо начало расползаться розовое пятно.

— Скрипи зубами, кореш. Матерись, но терпи. — Захватив новую горсть сухого жгучего снега, рассыпал его по ноге «старик». — Иначе костыли обеспечены.

— Ы-ын-н-х… Как пилой по живому. А до этого деревянная была. Только в середку будто кто железный штырь вбил.

— Значит, отходить начала. А вторая как?

— О-о-о-х! — закрываясь руками, задохнулся от боли «салага». — Вторая нога получше. Но я больше не…

— Вы-ыдержишь. Куда бедному крестьянину деваться…

Через дыру в углу проник очередной седой завиток, посыпался снежной пылью на пол, на сидение, на приборную доску. Но печка продолжала исправно выбрасывать струи теплого, теперь уже почти горячего воздуха. Они настойчиво выгоняли холод из кабины. На стеклах, на передней панели скопились крупные капли влаги.

«Старик» замотал растертую до пожарного цвета ногу «салаги» в свою сухую портянку, натянул на нее свой просторный сапог. Принялся было за вторую ногу напарника, которая не была такой костяно-белой, но вдруг почувствовал в пропитанном железом и маслами воздухе запах горячего пара. Взгляд невольно перекинулся на приборную доску. По циферблату температурного датчика, почти не задерживаясь на делениях, ползла белая стрелка. Он сразу все понял. Убрал ручной газ, сбавил обороты двигателя почти наполовину. Потом втиснулся в еще не разношенные кирзачи напарника, отверткой распорол подкладку бушлата. Выдернув приличный кусок ваты, отыскал под сидением проволоку и скрутил факел. Подумал о том, что, если вату пропитать бензином, она вспыхнет сразу, но пламя будет слабым. И сгорит такой факел быстрее. А если облить соляркой, то хватит ли спичек запалить горючее, которое и летом воспламенялось с трудом. Времени на размышления уже нет. Стрелка датчика трепетала на отметке сто градусов. Из печки вместо горючего сухого воздуха вырвались первые клубы пара.

— Что это? Вода закипела?.. — Испуганно потянув носом, приподнялся на локтях «салага».

— Радиатор прихватило. Когда заводил, утеплитель, наверное, сбил в сторону, — признался «старик». Выключив зажигание, он с тревогой прислушался к неровному стуку поршней двигателя. Наконец тот заглох. — Я пойду за соляркой, а ты пока руки отогрей. А то я с мороза не то что спичку — хрен не удержу.

— Ха-ана-а… — длинно выдохнул в темноте «салага». По стеклам кабины резко хлестанула очередная метла из ледяного крошева. Под полом что-то с гулом перекатилось. В лицо пахнуло стылой изморозью, словно под машиной шевельнул волной полярный океан. — Приплы-ы-ил-и…

«Старик» нашарил под сидением банку из-под тушенки, сунул ее в карман бушлата — и навалился плечом на дверцу. Каблук нового сапога скользнул по обледенелой подножке, и «старик», не успев ухватиться за ручку дверцы, полетел на твердый наст. По лицу потекла кровь. Две-три мокрые дорожки моментально застыли, стянув еще теплую щеку жесткими узкими ремнями. «Старик» перевалился на грудь и увидел, что лежит сбоку обнажившихся бетонных плит. С облегчением подумал, что по дороге когда-нибудь должны поехать. Или стройбатовцы, или ракетчики, или связисты с огромного, в центре степи, шарообразного локатора. А может, особисты на патрульном «бобике»… Ведь если прикинуть пройденное ими расстояние, то где-то здесь рядом полигон. Не раз и не два за службу он с ребятами мотался на этот полигон за запчастями. Удивлялся тому, что вылизанные до блеска автомашины, бульдозеры и тягачи вместо того, чтобы отдать на предприятия, в колхозы и совхозы, свозили на бескрайний кусок степи, обозначенный едва выглядывающими из житняка, костра и верблюжьей колючки красными предупредительными фонарями. И с примерным усердием отвинчивал, откручивал, отдирал все, что попадалось под руку и что под силу уволочь, потому что в техбате с запчастями было так же, как в самом захудалом гражданском колхозе. И не раз они едва успевали унести ноги. Занятые раскурочиванием, всё как-то пропускали тот момент, когда загорались зловещие фонари. И спохватывались только тогда, когда с неба обрушивался жуткий вой входящих в штопор беспилотных истребителей. Наученные горьким опытом прежних призывов, они не забирались в середину полигона, а копались с краю. И поэтому успевали пересечь опасную черту. Хотя Сашку Морозова из Краснодара осколок догнал далеко за фонарями… А километрах в десяти от полигона должна быть летняя кошара Дарханбаева. Казах со своим многочисленным семейством, наверное, в Урде. Но в саманной халупе есть печурка, в которой он накалял причудливое железное тавро для клеймения своих овец.