Кэйдзо Хино: Остров мечты

Когда меняется привычное мироощущение (перемены бывают и благотворными, и наоборот), в жизни человека обязательно происходят какие-то события, — на первый взгляд, совершенно случайные и не заслуживающие внимания.

(Да и могут ли они происходить как-нибудь иначе?)

Представьте себе погожий день в преддверии весны и деловой квартал в центре города, неподалёку от Токийского залива.

На деревьях, выстроившихся чередой вдоль тротуара, ещё не успела проклюнуться молодая листва. В затенённых переулках между высотными зданиями пока что держится холод, зато на солнышке уже вовсю скачут резвые, будто очнувшиеся после долгой спячки сияющие блики. Сквозящий по улице южный ветер приносит с собой влагу, которая проникает в трещины и бесчисленные поры пересохшего асфальта.

По тротуару снуют прохожие, мужчины и женщины — это служащие здешних компаний, высыпавшие на обеденный перерыв. Солнечные лучи высвечивают в толпе стайку молоденьких сотрудниц, смеющихся и оживлённо переговаривающихся между собой, играют на стёклах нарядных витрин: в большинстве высотных зданий первый этаж занимают магазины дорогой одежды и модных безделушек.

Итак, перед нами обычная картина делового квартала в середине дня, ничем не примечательная, если не считать, что это был первый по-настоящему весенний день.

Сёдзо Сакаи только что пообедал в китайском ресторанчике, разместившемся в подземном этаже высотного здания в двух кварталах от офиса строительной компании, где он служил, и как всегда наслаждался короткой прогулкой. Хотя ему уже перевалило за пятьдесят, он нисколько не обрюзг, и его пищеварительная система функционировала вполне исправно. И моцион он совершал не для того, чтобы размяться, а исключительно ради удовольствия. Ему нравилось ходить по этой улице, застроенной современными многоэтажными зданиями.

В сущности, высотная архитектура Токио разделяется на два типа: это безликие, скучные сооружения, впопыхах возводившиеся в послевоенные годы, и так называемые здания «второго поколения», построенные с выдумкой, свидетельствующие о полёте дизайнерской фантазии. Здесь, по обеим сторонам этой улицы, высятся только новые здания, оригинальные, не похожие друг на друга. Разумеется, в уцелевших после бомбардировок домах довоенной постройки тоже можно обнаружить некую старомодную привлекательность, и всё же Сёдзо отдавал предпочтение современным зданиям, — ему импонировали их строгие, без излишних украшений, геометрические формы, а также умелое использование фактуры материалов, будь то природные минералы или металл. Именно такие сооружения казались ему по-настоящему красивыми.

Особенно эффектно они смотрелись на закате дня, после дождя, когда облака внезапно расступаются и лучи вечернего солнца, золотыми стрелами пронзая воздух, высвечивают стены и оконные ряды тянущихся ввысь небоскрёбов. Стоило Сёдзо ненароком увидеть подобную картину, как у него невольно захватывало дух и по спине пробегали мурашки.

Сейчас был обыкновенный солнечный полдень, никаких разительных световых эффектов, возникающих, как правило, в утренние или вечерние часы, не наблюдалось, но хорошая погода и обеденный перерыв привели Сёдзо в отличное расположение духа, и он решил продлить прогулку. Ни о чём особенном он при этом не размышлял, никаким воспоминаниям не предавался. Он просто глядел вокруг — на небо, уже смягчившее свою резкую зимнюю окраску, на манекены в витринах с чуть склонёнными набок головами, на перевёрнутые отражения высотных зданий в отполированном до блеска капоте чёрного лимузина. А когда затем он вновь посмотрел прямо перед собой, его взору предстала неожиданная картина.

Впрочем, нет, не совсем так. Улица выглядела как обычно: шероховатые коричневые стены банка «Синтаку гинко», [1] «Синтаку гинко» (Трастовый банк) — банковское учреждение, осуществляющее операции как по кредитованию, так и по управлению денежными активами. (Здесь и далее примечания переводчика.) массивные стеклянные двери с золотыми виньетками по краям, крапинки на коре растущих вдоль тротуара деревьев, три женские фигурки впереди в форменных костюмах цвета морской волны… Но поверх этой привычной картины «наплывом», словно на экране кино, вырисовывалось ещё одно изображение.