То Хоай - Западный край. Рассказы. Сказки

— Не пускайте его в Наданг! — крикнул кто-то. — Приведет солдат, и всем нам крышка. Лучше кончить его на месте!

Пьяный вытащил пистолет и навел его на крикуна, потом повернулся к Пангу:

— Иди!

Панг сделал несколько шагов.

Вдруг из-за скалы до него донеслись приглушенные голоса:

— Ступайте-ка следом за ним в Наданг да прихватите оттуда парочку свиней. Принесем жертву, выпьем, закусим на славу — глядишь, и ночь пройдет. А на рассвете — в путь.

— Значит, завтра выступаем?

— Да, теперь уж недолго ждать.

— Так двинем в Лаос?

— Не выпускайте этого гада. Держите его, держите!

— А может, не стоит посылать его за земляками? А ну как он дунет прямиком в Финша да вернется сюда с «хвостом»!

— Что, завтра и вправду уходим в Лаос? Не будем никого ждать? Или еще подойдут люди?

— Решено, завтра выступаем!

— А если Панг приведет солдат?

— Не бойся, его все время держат на мушке. Просто нам свининки захотелось, вот его и послали…

Панг не дослушал до конца. На тропу спрыгнули откуда-то человек пять или шесть. Он пригнулся и быстро зашагал прочь. Потом оглянулся: люди шли следом. Их вроде стало больше. Да они, пожалуй, уволокут всех свиней из деревни.

И вдруг он ощутил непривычную легкость на плече и понял, что потерял сеть. А ведь основа ее — вплетенные по краю сто железных колец — передавалась у них в роду из поколения в поколение. И вот он потерял ее! А может, какой-то ублюдок стащил сеть у него из-под носа? Он даже не мог сообразить, когда она исчезла. Лишь выйдя на освещенную солнцем опушку, Панг окончательно пришел в себя. Он вспомнил о своем долге, о том, что поставлен здесь самим Правительством.

Спускаясь по каменистому склону, он лихорадочно думал, как быть: вернуться домой или, отделавшись от провожатых, бежать в Финша?.. Но ведь у них оружие наготове!.. Что делать?..

Он еле волочил ноги от усталости. Мысли его путались, и он не мог ни на что решиться.

Нгиа спустился в Наданг, и берега реки Намма показались ему почему-то не такими, как прежде. Рисовые поля, казавшиеся с высоты не больше ладони, пестрели вдоль кромки леса.

Бушевавший здесь паводок подмыл глинобитные стены деревенских кухонь. Проросшая плеть тыквы успела уже вытянуться вверх по камням. Следы нелегкого времени, когда человек единоборствовал здесь с наводнением и грозами, видны были и на прохудившихся крышах, залатанных на скорую руку пожелтевшими листьями бананов.

С ближнего поля, где стояла давно созревшая кукуруза, слышался шелест — казалось, будто шуршат на ветру подсохшие листья. Но, увы, то были мыши, они взбирались по стеблям и обгрызали початки. Сторожевой шалаш, поставленный здесь еще с прошлой жатвы, покосился и рухнул. Никто даже не стал подправлять его — шалаш был пуст.

Нет, прибрежные деревушки явно выглядели не так, как всегда. Они и прежде были печальными и безотрадными, но здесь обычно ощущалось присутствие людей. Теперь же не слышно ни стука пестов, дробивших в ступах рис, ни кудахтанья кур, не видно пугливых коз, что, едва завидя людей, убегали прочь, потешно взбрыкивая задними ногами.

А вот и дом старосты. Нгиа стремительно взбежал по ступенькам и сразу же увидел Панга. Тот стоял у стены. Нгиа вдруг почувствовал, что дом словно оцепенел от страха. Услышав шаги у двери, дети тотчас нырнули за вязанку хвороста и забились в угол между кучей тряпья и бамбуковым бочонком с семенами. Малыш, не понимавший еще, что такое опасность, выглядывал из своего укрытия. Мальчик постарше лежал, скорчась, уткнув лицо в ладони. В промежутке между вязанкою и стеной сидела мать, загородив детей, как клуша своих цыплят. Отец стоял впереди, бледный, решительный, словно ожидая врага, который с минуты на минуту должен нагрянуть в дом. Семья приготовилась защищаться до конца!

Панг смотрел на Нгиа, явно не узнавая его.

…Покуда есть силы, надо держаться! Надо драться до последнего! Он, Панг, в своем доме, здесь жена его и дети… Что за тварь, что за нечистая сила вздумала выгнать их и заставить идти за королем и королевскою сворой?! Он не сделает отсюда ни шагу! Будет стоять насмерть… Пусть попробуют сунуться!..

— Товарищ Панг! — громко окликнул его Нгиа.

Панг не шевельнулся — в правой руке он зажал нож, левой опирался на груду хвороста, за которой прятались дети.

Нгиа снова окликнул его. Лицо старосты постепенно смягчилось, рука, лежавшая на сушняке, медленно сползла вниз.

— Это я, Нгиа!.. Что случилось, товарищ Панг?