Мари-Бернадетт Дюпюи - Сиротка. Слезы счастья

– Давайте поторопимся! – пробурчал Жослин, который выглядел очень эффектно в своем бежевом льняном костюме и красном галстуке. – Пароход уже подплывает. Мы опоздаем на пристань.

– Не опоздаем, папа! – возразила Киона, надевшая клетчатую рубашку и новый комбинезон из голубой хлопчатобумажной ткани. – Мукки уже завел двигатель машины. Вам осталось только сесть в нее. А я поеду на велосипеде.

Вся семья собиралась идти встречать Эрмин и бабушку Одину, которые должны были прибыть на пароходе через четверть часа.

– Иисусе милосердный, да собирайтесь же вы поскорее! – взмолилась Мирей – единственная, кому предстояло остаться в доме. – Я присмотрю за кухонной плитой. Жаркое будет готово в полдень.

Полицейский, которому поручили предупредить семью Шарденов о том, что произошло на берегу Перибонки в ночь с пятницы на субботу, не поленился лично явиться в дом Лоры и рассказать об этом. Лора и Жослин, поначалу придя в уныние, затем с горячностью заявили о том, что окажут Эрмин и Тошану всяческую поддержку. Что касается Мукки, то он, узнав рано утром по телефону о случившемся, заявил своим хозяевам, что вынужден уволиться с работы, потому что ему необходимо помогать своему отцу. А вчера вечером Эрмин позвонила родителям из гостиницы в поселке Перибонка и сообщила, что возвращается, но не одна, а вместе с бабушкой Одиной.

– Быстренько в машину! – воскликнула Лоранс. – Мукки! А ну-ка посигналь!

Все уселись поудобнее в комфортабельном «линкольне». Жослин сел на переднее пассажирское сиденье, Констан и Адель расположились у него на коленях, а Лора, Мадлен и Лоранс заняли места на заднем пассажирском сиденье. Мадлен держала на руках Катери.

Киона тем временем уже ехала на велосипеде по дороге, ведущей к берегу. Ветер, дующий с озера, взъерошивал ее рыжевато-золотистые волосы. Она радостно улыбалась. «Я спасла Тошана. Нельзя было допускать, чтобы он запятнал свои руки – и душу – кровью. Мы отпразднуем Рождество здесь, в Робервале. Лора пригласит Шарлотту и Людвига, и мы установим огромную елку. Я смогу посвятить себя своему предназначению: буду ходить по домам, наведываться в санаторий и больницу».

С молчаливого согласия своего отца, который пообещал никому не разболтать этого, Киона решила, что с началом учебного года не вернется в колледж Бон-Пастёр, а займется помощью самым бедным и обездоленным людям своего региона.

«Когда я была ребенком, мой природный дар наводил на меня страх и мне все время хотелось носить какие-то амулеты, чтобы себя защитить. Но я должна принять этот подарок богов и начать приносить пользу многим людям», – подумала она, чувствуя, что на душе у нее настоящий праздник.

Когда Киона уже ехала по пристани, неподалеку раздался гудок парохода. Она посмотрела на мостик судна и сразу же заметила Эрмин, облокотившуюся на металлический леер. Рядом с ней стояла полная пожилая индианка с седыми косами.

В этот момент к Кионе подбежала Лоранс, а затем – Мукки и Акали. Они все пребывали в приподнятом настроении.

– Мама! – во все горло закричал Констан, вырвавшись из рук Жослина. – Я вижу маму! Я ее вижу!

Эрмин, лучезарно улыбаясь, махала рукой. Она сейчас могла спокойно разглядывать со стороны свое «племя, осевшее в городе» (как ей самой нравилось говорить). Одина беззвучно посмеивалась. Индианка знала, что снова увидится с Мадлен, Акали, своими правнуками, а также Шарлоттой и Людвигом, которых она считала родственниками.

К Кионе подошла и Лора, горящая желанием продемонстрировать всем свое новое платье. Напустив на себя сердитый вид, она протянула Мукки рюкзак.

– Ты забыл его в машине, мой дорогой!

– Спасибо, бабушка. Я очень рад тому, что могу помочь папе! Он не будет разочарован. Я буду вкалывать на совесть.

Мукки приехал сюда на том же пароходе, но днем раньше. У него сейчас было только одно желание – поскорее ликвидировать ущерб, нанесенный Большому раю, и тем самым доказать отцу, что он, Мукки, очень любит их земли возле Перибонки.

Прошло еще немного времени – и белоснежный пароход причалил к пристани. Установили сходни, и пассажиры, в числе которых имелись и туристы, и местные жители, начали сходить на берег. Киона первой заключила в свои объятия старую Одину, и вслед за ними все стали обниматься. Небо было безоблачным и удивительно голубым. Над озером, по поверхности которого катились небольшие волны, летали чайки. Эрмин, взяв на руки свою маленькую Катери, прошептала ей на ушко: