Мари-Бернадетт Дюпюи - Сиротка. Слезы счастья

Последовало долгое молчание, когда все думали о том, что так терзало Киону, а именно – о ее отношениях с Делсеном, ее страхе, ее боли и реальных причинах того, почему она ударила Делсена топором.

– Ну хорошо, дебаты закончены! Жосс, еще шампанского! – потребовала Лора.

– У вас завтра утром наверняка будет болеть голова, мадам Шарден, – пробормотал Онезим, который и сам уже опорожнил немало бокалов с шампанским.

– У тебя тоже, приятель, – усмехнулся Жослин. – Даже и не думай сегодня садиться за руль своего драндулета! Ночевать тебе придется здесь.

– Нет, я должна буду вернуться сегодня домой, я это обещала Людвигу! – запротестовала Шарлотта.

– Знаешь, твой немчик сможет подтереть задницы вашим шалопаям не хуже тебя! – замотал головой ее брат.

Эстер громко расхохоталась. Она уже привыкла к местной манере выражаться, и та уже не вызывала у женщины никаких эмоций, но вот высказывания Онезима легко могли поколебать ее невозмутимость.

– Простите меня! – сказала она, смутившись. – Может быть, все дело в шампанском, но я так не смеялась вот уже несколько лет.

Овиду она показалась еще более красивой с ее белоснежными, как фарфор, зубами и маленькой морщинкой у краешка тщательно накрашенных губ.

«Господи, сделай ее счастливой! – подумала, глядя на Эстер, Киона. – И как только одни люди могут совершать зверства по отношению к другим людям? Кто из присутствующих может в полной мере представить себе все то, что перенесла Эстер? Она не хочет об этом рассказывать, и я ее понимаю. Мне вот захотелось рассказать о своих злоключениях, но какой в этом был смысл? Это ведь самая обычная житейская драма. Одна из тех драм, которые неоднократно случались на протяжении многих веков: пьяный парень пытается изнасиловать девушку, которая, как он считает, принадлежит ему… Впрочем, нет, наши предки не пили спиртного. Это бледнолицые, прибыв сюда, на эту землю, приучили их употреблять алкоголь. А моя мама полагает, что я спасла Делсена!»

– Тала сказала мне, что Делсен спасен! – громко заявила Киона. – Наша мама, Тошан, подарила мне мужество, необходимое для того, чтобы дать отпор Делсену.

Все присутствующие знали, кто такая Тала, – даже Эстер, которой Лора рассказала про детство Кионы.

На Тошана нахлынула огромная волна эмоций. Он резко поднялся из-за стола и направился широкими шагами в глубину сада – туда, куда не доставал свет от фонариков. Ему вспомнилось то время, когда Тала ждала ребенка от Жослина и когда он, Тошан, невольно проникся неприязнью к ней. Она скрывала свою беременность, но Тошан обо всем догадался.

«Как же я ее презирал, эту необыкновенную женщину – женщину, которая родила меня на белый свет! – подумал Тошан. – Я пересек озеро Сен-Жан на санях. Была жуткая снежная буря, и от сильного ветра у нас едва не застыла кровь в жилах. Тала ни разу не пожаловалась, а ведь она была беременна Кионой – ребенком, о котором я и слышать ничего не хотел. Киона, живое чудо!»

Он закурил американскую сигарету и стал ходить из стороны в сторону, задаваясь вопросом, почему некоторые люди – как, например, его сводная сестра – обладают способностью видеть тени усопших, открывать двери в прошлое и приподнимать завесу над будущим. «По сравнению с ней мы все слепые и глухие, – мысленно сказал сам себе Тошан. – Но стоит ли ей завидовать? Она с детства проходит то через одно, то через другое жизненное испытание. Ей приходится испытывать все муки и ужасы, какие только бывают во вселенной».

Тошан вздрогнул: кто-то положил ему руку на плечо. Это была Киона.

– Возвращайся. Мин без тебя тоскливо. Мне жаль, Тошан, что так получилось. Вы были рады тому, что нашли меня и привезли домой, а я все испортила своим сумасшествием.

– Никакая ты не сумасшедшая! – возразил Тошан. – Ты не сумасшедшая и не больная, а просто другая. Не такая, как мы. И это очень хорошо.

– Ну ладно, пусть так… Пойдем, Эрмин сейчас будет петь.

– Еще кое-что, Киона. Ты очень красива в этом платье, которое мы купили тебе в Торонто.

– Мерси, Тошан.

Они, взявшись за руки, направились в сторону беседки, освещенной фонариками. Эрмин смотрела на них, чувствуя, что очень любит обоих этих отпрысков Талы-волчицы.

– Быстренько присаживайтесь! – сказала Лора. – К черту все разговоры и пересуды! Наш соловей сейчас осчастливит нас своим пением.

Эстер с нетерпением ждала того момента, когда золотой голос певицы сопрано зазвучит в ночной темноте. Вопреки настоятельным советам хозяев дома, в котором она расположилась, она отказывалась слушать пластинки, записанные в течение последних трех лет. «Возможно, ваша дочь когда-нибудь споет для нас, – говорила Эстер. – Мои впечатления тогда будут еще сильнее».