Дэниел Киз - Пятая Салли

– Вы полагаете, что разума, образованности и гордости довольно для того, чтобы быть полноценным человеком?

– А разве не так?

Роджер в стремлении убедить Нолу простер к ней руки.

– Полноценная человеческая личность помимо разума и гордости обладает эмоциями, испытывает сексуальное влечение, способна сопереживать. Есть и другие признаки человечности, которых вам, Нола, недостает. Я не уничтожу вас, не бойтесь. Я помогу вам стать человеком. Того, что свершится здесь, не достичь посредством умных книг, фильмов из категории «не для всех», изобразительного искусства и классической музыки. Скажу вам честно, Нола: вы нуждаетесь в слиянии с остальными альтерами и с Салли не меньше, чем они нуждаются в слиянии с вами.

– Я подумаю.

– Разумеется. В вашем распоряжении целые выходные. Можете посоветоваться с остальными, а можете принять решение самостоятельно. Если согласитесь, мы проведем слияние в понедельник.

Роджер попрощался с Нолой, не загнав ее во мрак и не выпустив Салли.

Мы пришли к молчаливому соглашению дать Ноле оторваться в эти выходные. Я внушила остальным, что это, пожалуй, будут последние ее два дня, и все меня поддержали. Не мешать Ноле в субботу и воскресенье – только справедливо.

И Нола принялась отрываться. По-своему, конечно. Вот это был кошмар. В пятницу до ночи Нола слушала Бетховена и Баха. Я чуть не рехнулась. Потом подумала: наверное, чтобы принять решение, Ноле нужна особая музыка, и терпела молча.

В субботу Нола ходила в музей Современного искусства и в Метрополитен-музей, а вечером – на тоскливую, занудную, затянутую, всю такую артхаусную пьесу для высоколобых. После пьесы ужинала в одиночестве во французском ресторане. Нола заказала эскарго, и я заинтересовалась, что бы это могло быть. Когда блюдо принесли, меня чуть не стошнило. Я достаточно намучилась, привыкая, по милости Нолы, к устрицам и моллюскам, но чтобы улитки!.. Брр! Впрочем, если честно, улитки на вкус оказались совсем неплохи.

Однако кошмарнее всего было воскресенье. Позавтракав бейглом с копченым лососем, Нола целый день читала «Нью-Йорк таймс». От первой страницы до последней! Можно подумать, ей в жизни больше такого счастья не выпадет! Короче, ад кромешный, а не выходные.

Впрочем, даже после десяти полос «Нью-Йорк таймс» Нола не определилась. К вечеру на нее напала хандра, она даже начала думать о самоубийстве.

Тут я по-настоящему испугалась. Никогда еще Нола не была такой удрученной. Она то представляла, как сигает с крыши, то прикидывала, не проще ли перерезать вены. Потом ей на ум пришел стих какой-то Дороти не то Перкер, не то Паркер [24], и Нола принялась смеяться. Типа, что за дурацкий выбор – распрощаться с собственной индивидуальностью или с самой жизнью. Измучившись, Нола полезла в шкафчик за снотворным, но я, слава богу, еще на прошлой неделе подсуетилась спустить таблетки в унитаз. Тогда Нола уселась за стол, взяла лист бежевой писчей бумаги, которую сама покупала, и принялась писать.

«Мой разум противится слиянию. Быть иль не быть, спрашиваю я себя, однако гамлетовский вопрос пустячен в сравнении с моей дилеммой. Речь не о бытии либо небытии; речь о том, чтобы стать другой личностью – или умереть. Честно говоря, для меня предпочтительнее второй вариант. Знаю, это эгоистично. Проблема осложняется новой информацией: покончив с собой, я покончу со всеми остальными. Умереть, уснуть. Уснуть! И видеть сны, быть может … Но! Какие сны приснятся в смертном сне? И куда девать вот этот страх чего-то после смерти? Так трусами нас делает раздумье …» [25]

Пока Нола писала, у нее было странное ощущение. Нет, депрессия никуда не делась, только теперь Нола смотрела на себя как бы со стороны, прекрасно осознавая, что впадает в слезливую сентиментальность. Ощущение прогрессировало, и настал момент, когда Нола как бы отделилась от себя, воспарила и увидела свое тело за письменным столом. Нола повернула голову. Позади нее стоял некто. Лицо было размыто, Нола не различала даже, мужчина это или женщина. Волосы до плеч, на голове – индейская плетеная повязка, фигуру скрывает белое одеяние, пышное и легкое, как облако.

– Кто ты? – спросила Нола.

– Я – твой помощник.

– Что-то я тебя не помню.

– Я существую совсем недавно.

– А сейчас зачем ты здесь?

– Чтобы ты не причинила себе вреда.

– Я имею право сама распоряжаться собственной жизнью.

– Жизнь – не твоя собственная, и ты это знаешь. Ты ведь уже думала об ответственности перед остальными.