Дэниел Киз - Пятая Салли

– Что было дальше?

– Точно не знаю. Говорю же – я скрылась. Мне потом Дерри рассказывала, что мое место заняла Джинкс. Конечно, она мигом от ремней освободилась. Парень попал в травматологию, а Ларри пришлось искать новую работу. С тех пор Джинкс только и думает, как бы Ларри убить.

– Большое спасибо, Белла. Вы мне очень помогли. Теперь многое прояснилось.

– Всегда к твоим услугам, красавчик, – ответила Белла, по своему обыкновению, голосом Мэй Уэст, и хохотнула.

– А сейчас, Белла, возвращайся во мрак . Когда я досчитаю до пяти, на свет выйдет Салли. Об этих разговорах она будет помнить ровно столько, сколько захочет.

Роджер стал считать, и появилась Салли – дрожащая и с затравленным взглядом.

– Это все из-за мигрени, доктор! Я ничего не могла поделать!

– Вы помните что-нибудь из произошедшего сегодня в этом кабинете?

Салли повела вокруг затуманенным взором.

– Я вошла и села на стул, да?

– Вы потеряли сознание, Салли. Неужели вы ничего не помните? Во время вашего провала происходили кое-какие события.

– Нет, не помню. Я никогда ничего не помню.

– Мы над этим еще поработаем.

Затем Роджер пересказал Салли разговоры со мной и с Нолой насчет налаживания связей. Это, дескать, единственный способ победить амнезию.

Салли только головой трясла.

– Извините, доктор Эш. Вы все время говорите про этих, других, что у меня внутри живут. Но я вам не верю. Невозможно такое, и все. Никак невозможно.

Губы у нее дрожали, того и гляди – разревется.

– Можете не извиняться, Салли. По свидетельствам буквально всех психиатров, люди с синдромом множественной личности всегда поначалу отрицают свое расстройство. Это защитная реакция, осложняющая лечение. Стоит ли удивляться, что и вы не верите в диагноз? Не волнуйтесь. В один прекрасный день вы примете ваших альтеров. И этот день настанет совсем скоро.

– Я очень стараюсь. Не получается.

– Вам, Салли, понадобились годы, чтобы сформировать защитный механизм. Стены не рухнут лишь оттого, что мы пару раз дунем на них.

Всю дорогу домой Салли шевелила губами, проговаривала что-то про себя. На нее оглядывались. Но только я одна знала, что именно бормочет Салли. «Нету никаких альтеров. Есть только я. Я – единственная личность. Других никого нет. Есть я. Я одна. Никаких альтеров…»

Господи, как же Салли меня притомила!

Следующие несколько недель все шло спокойно. Я извинилась перед Тоддом за свои закидоны, Тодд сказал, что это ерунда. Салли исправно ходила к доктору Эшу. Белла и Нола периодически появлялись, но ненадолго, и проблем из-за них не возникало. Джинкс ушла в подполье. Я отлично справлялась с работой в ресторане и тешила себя надеждой, что все устаканится как-нибудь само и слияния не потребуется. Раз уж стать настоящей мне не светит, пусть тогда все остается как есть.

А потом, вечером, уже после закрытия, меня перехватил Тодд. Вынул зубочистку изо рта и говорит:

– Знаю, Салли, завтра у вас выходной, но прошу об одном одолжении.

– О каком?

– Вы в курсе, что в сезон рысистых бегов я обычно работаю менеджером-устроителем?

Я кивнула.

– В День памяти [14], перед последним заездом, у нас на банкете всегда присутствует девушка, одетая жокеем. Ну, вы знаете – лосины, шлем, защитные очки. Мы называем ее Бетти Уинз [15]. Ну и вот, наша бессменная Бетти приболела, а Элиот говорит: чем Салли хуже? Она отлично справится.

– Что нужно делать?

– Ничего особенного. Пройтись туда-сюда, спеть пару песенок на ваш выбор, достать из барабана несколько мячиков. Гонорар – пятьдесят баксов.

– Разве за одолжение платят, а, Тодд?

– Это не из моего кармана. Это из фонда. Мы проведем вечер на рысистых бегах. Я вас со всеми перезнакомлю. Само ваше выступление не займет больше пятнадцати минут.

– Согласна, – сказала я.

Тодд потер губы, посмотрел на меня внимательно.

– Вы уверены, что согласны? В смысле, вас не постигнет резкая перемена настроения?

Я рассмеялась.

– Ваша задача, Тодд, – толкнуть меня локтем, когда зажгутся софиты. Шоу беру на себя. Вы не пожалеете, обещаю.

Тодд заехал за мной назавтра в шесть на своем черном «Линкольне». Пока я собиралась, он пристально смотрел мне в лицо – наверняка уже что-то подозревал.

– Ничего себе! – воскликнула я, погладив сиденье, обитое красновато-коричневой кожей. – Этак я привыкну к хорошему.

– В том-то и проблема, – сообщил Тодд, выруливая на Шестьдесят шестую улицу. – Как только привыкнешь к кожаным сиденьям и прочим примочкам, шикарная машина становится обычным средством передвижения, ничуть не круче какого-нибудь добитого «Шевроле», а взносы по кредиту никуда не деваются.