Дэниел Киз - Пятая Салли

– Да… понятно… отпусти… я… тебя… не трону…

Я отпустила Мейсон; она откатилась от меня, села на полу, обеими ладонями потирая намятую короткую шею. Я поднялась. Через минуту подняться удалось и Мейсон.

– Я ухожу и больше никогда не переступлю порог этого заведения, – заговорила я. – Если мы с тобой, Мейсон, случайно столкнемся на улице или еще где-нибудь, давай просто сделаем вид, что незнакомы. Еще раз прошу прощения.

Мейсон попятилась, я шагнула к столику, взяла свою сумочку. Оглядела напоследок зал, вышла на улицу.

Роджер нагнал меня, когда я пересекала Макдугал-стрит. Сразу почуял неладное.

– Что случилось, Салли?

Внезапно испарились мои сила, выдержка, хладнокровие. Если бы Роджер не подхватил меня, я бы упала прямо на улице.

– Что случилось? Кто вас расстроил?

Я заплакала.

– Роджер, пожалуйста, отвезите меня домой. Мне холодно. Умоляю, отвезите меня домой!

В такси я все рассказала.

– Роджер, мне хотелось ее убить. А потом найти какое-нибудь укромное место, вроде чердака, и перерезать себе горло.

– Тем не менее вы ничего такого не сделали, – утешал Роджер. – Еще несколько недель, а может, и несколько дней назад вас бы постиг провал. А сегодня вы сумели выстоять, защитить себя без посторонней помощи. Я горжусь вами, Салли.

– Но я же хотела ее убить!

– Нормальное человеческое желание. Людям свойственно желать смерти ближнему. Умение контролировать подобные импульсы говорит о личностной зрелости и торжестве цивилизованности над дикостью.

Такси подъехало к моему дому. Роджер расплатился с таксистом и хотел уже прощаться.

– Вам придется зайти ко мне, Роджер. Честное слово, я сейчас не смогу быть одна.

Он поколебался, но все-таки кивнул. Я взяла его под руку, и мы стали подниматься по лестнице.

– Роджер, почему я не помню про инцидент с картинами Мейсон? Память словно резинкой стерли.

– Очень многие события в жизни наша память услужливо стирает своей особой резинкой, Салли. Мы открещиваемся от болезненных воспоминаний. Мы вымарываем наши моральные травмы и дурные сны чернилами амнезии. В памяти образуются этакие черные дыры. С течением лет одни раны зарубцовываются, но продолжают гноиться под непрочной корочкой, а другие кровоточат и саднят. Впрочем, каждый из нас вырабатывает особые повадки, чтобы не бередить ни рубцов, ни ссадин.

– Я ведь не вылечилась, Роджер?

– Пока – нет. Но вы на пути к выздоровлению.

– Вы от меня что-то скрываете.

– Поверьте, я делаю это для вашего же блага. Не нужно спешить.

Я примостилась на диване рядом с Роджером, приникла щекой к его груди. Сердце у него запрыгало.

– Как же мне не спешить, Роджер? У меня скверное предчувствие. Что-то случится со мной. Что-то ужасное. Значит, нужно ловить каждую минуту – ведь кто-то продолжает красть у меня время. Я привыкла запирать квартиру, чтобы воры не украли мои деньги, но только недавно догадалась, что всю жизнь у меня похищают время. Минуты, часы, целые дни. И новые взять неоткуда. Время не продается. Время не поместишь на банковский счет, под проценты, не вложишь в ценные бумаги. Его можно только тратить – по одной секунде. А те, другие люди – альтеры – годами проникали в мой разум, оккупировали его на целые часы, на целые дни и ночи. Только подумайте, какой ущерб мне нанесен! У меня столько похищено, что теперь я должна спешить жить!

– Салли, да у вас лихорадка!

– Держите меня крепче, Роджер. А то я расщеплюсь.

Он обнял меня.

– Просто не прошло еще потрясение от встречи с Мейсон. Ничего, оно пройдет. Обязательно. Попытайтесь расслабиться. А я вам помогу. Ему известно, что скрыва…

Я прервала его речь поцелуем. Я повисла на Роджере и впилась ему в губы. Он ответил с готовностью, с жадной страстью.

Наконец оторвавшись от моих губ, он чуть отстранился, заглянул мне в глаза.

– Почему ты не дала мне применить гипноз?

– Потому, Роджер, что я хочу оставаться в сознании.

– Не следовало мне тебя целовать.

Я приложила палец к его губам.

– Я первая начала.

И я снова поцеловала Роджера – на сей раз едва коснувшись его губ.

– Роджер, я тебя люблю.

Он качнул головой, отодвинулся и даже встал.

– Это неправильно, Салли.

– Ты ведь тоже этого хочешь. Я же чувствую.

– Мне пора идти.

– А я как же? Одна останусь? Не хочешь любить меня – по крайней мере, возьми меня. Возьми.

– Да не могу я! – вскричал Роджер. – Как ты не понимаешь? Господи! Из-за этого моя жена и повесилась!