Дмитрий Козлов - Я уже не боюсь

— Давай по маленькой, пока вино остынет.

На экране телевизора проступает извивающаяся Дженнифер Лопес, но Жмен тут же клацает пультом. Фигуристая пуэрториканка сменяется блестящей серебристой лужей, постепенно растущей в Роберта Патрика из «Терминатора-2». Я мою трофейные черешни и высыпаю их в фарфоровую миску с цветочным узором и щербинкой на краю.

Придерживая отпадающую дверцу шкафчика над мойкой, Жмен вытаскивает две старые рюмки в виде сапожков и, сполоснув их под краном, плещет в мутное стекло тягучую жидкость.

Чокаемся, выпиваем. Я тут же забрасываю следом в рот черешню, но все равно кажется, что в горло провалился ледяной кусок жидкого Терминатора с экрана.

— Есть тема. Погнать к Сексапилке, — говорит Жмен, вытаскивая из морозилки вино, будто за прошедшие полминуты урчащий «Минск» успел его охладить. Я беру с полки стаканы, и вскоре мы уже пьем сладкую, черную, щекочущую горло пузырьками газа, как пепси-кола, жидкость.

— А Маша как же? — смеюсь я.

— А что Маша? Она с родаками в Евпатории. Если ты не растрындишь, то и не узнает, — усмехается в ответ Жмен.

— Сексапилка ж в общаге вроде живет.

— Ага. С подружками. У нее смена до одиннадцати, потом можно заруливать.

— А где общага ее?

— На вторых Теремах.

— Университет?

— Ага, щас. Швейно-парикмахерское ПТУ. Я еще Шмата вызвонил, зацепим его на универсаме.

— Пешком потулим? Туда ж тролль ездит.

— Не-е, чувак, не пешком и не на тролле.

Жмен звякает связкой ключей:

— Батя на дачу поехал на электроне, а «запор» в гараже.

— Ни хера себе… Ты хоть водить умеешь?

— А то…

— Может, не бухай хоть?

— Та ладно, не ной. Сколько тут ехать, до Теремов-то. Тебе матушке надо позвонить?

— Та нет…

— Ладно, идем в парадняк, курить охота.

Захватив вино и стаканы, спускаемся на площадку между шестым и седьмым этажами; вместо стены здесь сплошное стекло, за которым бегут по проспекту машины, ползут троллейбусы, а на другой стороне этой вечно ревущей реки расцветают огнями окон бесконечные многоэтажки. Поздняя вечерняя тьма наконец обрушивается на город и заливает каждый уголок, до которого не дотягиваются фонари и автомобильные фары.

— А ты подружек ее видел? — спрашиваю я.

— Нормальные, как по мне, хоть я не переборчивый. Тебе хватит, — машет рукой Жмен.

— Стоп-стоп… А Сексапилку ты уже себе застолбил? — опять смеюсь я. На самом деле я ни о ком, кроме Юли, думать не могу, и мне вообще по фигу, что там за подружки.

— А кто, вообще, с ней познакомился?

Жмен прав. Именно он пригласил к нам за столик официантку из нового бара в тринадцатом доме, когда мы зашли туда глянуть футбол. После ее смены мы тогда отлично посидели, потом вылезли на улицу и еще долго бродили по окрестным дворам. Ее звали Люда, и она приехала откуда-то из-под Нежина, но имя сразу забылось, когда Шмат прозвал ее Сексапилкой. Самое смешное, что она не была такой уж прям невероятно красивой, а мне вообще показалась полноватой, но Шмату она отчего-то представлялась идеалом красоты. Может, это из-за того, что у него до сих пор ни одной бабы не было, хоть он уже в универ поступать собрался.

— Опа, смотри, — кивает Жмен на застывший между остановками троллейбус, чиркает спичкой о стекло — зажигается со второго раза — и выпускает струю дыма в трещину, рассекающую окно.

Я поначалу думаю, что у тролля слетели штанги, но потом вижу, как распахиваются задние двери и на тротуар выскакивают два тощих силуэта в спортивных костюмах; головы скрыты капюшонами кенгурушек, но даже так понятно, что в этих головах мозгов негусто. В освещенном проеме дверей появляется еще один человек — сухопарый старичок в синем форменном жилете кондуктора поверх клетчатой рубашки. Больше в салоне, похоже, никого нет.

Двери начинают закрываться, но один из кенгурушек ставит ногу на ступеньку и пытается ворваться в троллейбус. Дед-кондуктор неожиданно ловко дергает ногой, едва не дотянувшись до атакующего, и тот отступает.

— Ох, ни хера ж себе мортал комбат! — гогочет Жмен, туша сигарету в оставшейся со вчера на перилах пустой пивной банке и глядя на безмолвную битву внизу, как на экран телевизора с выключенным звуком. Я тоже подхожу ближе к стеклу и наблюдаю за потасовкой.

Кенгурушки тем временем предпринимают новую атаку. Один безуспешно машет кулаками, пытаясь дотянуться до старика, но дед уверенно держит оборону, схватившись двумя руками за поручень и выбрасывая вперед ногу. Я гадаю, почему водитель не тронется вперед, хоть и с открытой дверью, и думаю, что тот, должно быть, сам наблюдает за происходящим, удивленно разинув рот.