Рейнолдс Прайс - Земная оболочка

— Грейнджер подумал: — Когда да, когда нет. Так же, как и ему. Ему ее тоже подарили на рождение; какая-то двоюродная сестра прислала. Чеканка как раз того года. Мистер Форрест говорил мне, что он умер завидной смертью.

Роб сделал два шага, но вдруг обернулся. — Ты что, о смерти подумываешь?

— Не так, чтобы очень, — ответил Грейнджер.

Роб вернулся, подошел вплотную к кровати и остановился, возвышаясь над ним. — А я вот думаю, — сказал он, — последнее время все больше и больше.

Грейнджер сказал: — Ты еще дитя, у тебя зубы только-только прорезались.

Роб показал ему два нетронутых ряда зубов — показал совершенно серьезно, без шуток. — Когда Иисусу Христу было столько лет, сколько мне, он уже семь лет и несколько месяцев был покойником.

— Если он вообще умер.

— Умереть-то он умер. Вопрос в том — воскрес ли?

— Вопрос в том, что ты имел в виду, говоря, что думаешь о смерти.

Роб еще ниже склонился над ним. — Мы с Хатчем сегодня уезжаем. Если что случится, если тебя позовут приехать и помочь — приедешь? Скажи мне сейчас.

Грейнджер спросил: — Как помочь? — Теперь они говорили шепотом. — Что может случиться?

— А вдруг я запью в Ричмонде. Или сорвусь с нарезок. Да, господи, я умереть могу.

— Нарочно себя жизни лишить, ты хочешь сказать?

— Я не думаю об этом, нет; но ты же сам понимаешь, что ждет меня там — мне предстоит перерыть все бумаги, оставшиеся от Форреста Мейфилда.

— Ты вернешься сюда. Устроишь себе жилье. И я помогу тебе, если мисс Ева сможет обойтись без меня.

Роб кивнул. — Только ответь, пожалуйста: приедешь, когда тебя позовут?

— Если ты будешь живой, — сказал Грейнджер. Он положил руку на грудь Роба и прослушал сердце. — Пока что ты очень даже живой. Но если за мной пришлют и скажут, что ты мертвый, я воздержусь. Пусть за тобой мисс Рина едет.

Роб сжал сухую жесткую руку Грейнджера и улыбнулся. — Кушать подано! — сказал он с почтительным поклоном.

После завтрака, пока Ева укладывала вещи Хатча, Роб пошел к Кеннерли, жившему метрах в трехстах. Автомобиль его тетки Блант (единственной женщины в семье, умевшей водить машину) уже не стоял около дома, грузовичка Кеннерли тоже нигде не было видно, и когда Роб, стукнув дважды в затянутую сеткой дверь парадного входа, вошел, никто не вышел ему навстречу — в холле было темно и прохладно, на стенах висели картины Блант: заросли кизила, молящийся индеец, архангел Гавриил, спускающийся с небес с лилией в руке. Роб громко позвал: — Аврелия! (так звали кухарку — издалека, из кухни, доносилось ее пение — неизменные псалмы).

Ответа не было.

— Есть тут кто-нибудь?

— Старый дядюшка тебя устроит? — В гостиной оказался Кеннерли. Он говорил, что уедет с рассветом осматривать промысловые леса.

Роб пошел к нему. Кеннерли сидел, уткнув нос в газету. — Я был уверен, что ты будешь к этому времени весь покрыт клещами.

— Я тоже так думал вчера, но потом посчитал за лучшее дождаться тебя.

Роб засмеялся. — Я, по-моему, еще не выпил ни капли твоей крови.

Кеннерли протянул ему руку. — Пей на здоровье, — сказал он. — Что уж от остальных отставать. Может, тебе на пользу пойдет.

Роб уселся на низенькую скамеечку неподалеку от дяди. — Прости, что оторвал тебя от дела, — сказал он. — Я думал, ты просто оставишь Блант талоны на бензин.

— Я так и хотел, но потом встретил Торна и решил повидать тебя, послушать, что ты скажешь.

Роб кивнул. — Как угодно. — Но в объяснения не пустился.

— Ты хочешь вернуться домой?

— Хочу зарабатывать на хлеб; я остался без работы.

— Почему так? — спросил Кеннерли.

— Торн же сказал тебе?

— Нет, и я не стал спрашивать.

— Тогда не спрашивай и меня, пожалуйста, — сказал Роб. — Время я пережил скверное, но зла никому не причинил, а теперь хочу найти работу поблизости от родного гнезда.

Кеннерли кивнул. — Одно только скажи мне — ты не попортил какую-нибудь девчонку, а?

Роб улыбнулся. — Не путай меня с Форрестом Мейфилдом, — я Роб!

— Его сын.

— Совершенно верно, его сын, который очень его оплакивал. Даже пропустил школу, оплакивая его. Мы, черные ребята, уж оплакиваем, так оплакиваем, не то что вы, белые. У нас сердца кровью исходят от переживаний: и уж если выпадает случай поплакать, мы его не упустим.

Шутливый тон подействовал на Кеннерли. Он переменил разговор. — Ты приводишь в порядок наследственные дела?

— Наследства, собственно, нет, — сказал Роб. — Домик неподалеку от негритянской слободы и кипы бумаг.