Рейнолдс Прайс - Земная оболочка

Я пытаюсь — видишь ты это? — довольствоваться малым. Все вышесказанное задумано мной самим. И если другие моих намерений не благословят, обойдусь и так — вернее, мы с Рейчел обойдемся. Но я всей душой надеюсь, что ты-то благословишь и одобришь намерения последнего Мейфилда, который только начал постигать то, что — по твоим словам — было известно его предкам.

Еще раз прошу передать мою благодарность Полли. Жду письма.

Твой любящий сын,

23 августа 1925 г.

От вас уже дней десять ничего. Жара тебя доконала, что ли, или у Рины рука отсохла? Надеюсь, что вы все живы и здоровы, иначе уж кто-нибудь да известил бы меня телеграммой.

По-моему, я за последнее время изменился к лучшему и надеюсь, что, узнав причину, ты — как мать — останешься, если не счастлива, то довольна.

Приглашаю тебя на мою свадьбу в Гошене, штат Виргиния, где-нибудь поздней осенью, вернее всего, в День благодарения. Доехать сюда можно поездом меньше чем за восемь часов; погода к тому времени наступит прохладная, горы будут во всей своей красе, и мне очень хотелось бы видеть здесь тебя, если, конечно, тебе позволят приехать домашние дела. Приглашение, само собой разумеется, распространяется и на всех остальных — если они захотят приехать, — Кеннерли и Блант и, конечно, Сильви. Рине я напишу отдельное письмо сегодня же. Ты будешь сидеть на хорошем месте, откуда вступающий в жизнь Роб будет виден как на ладони — вступающий в собственнуюжизнь, на которой ты так упорно настаивала.

Невесту зовут Рейчел Хатчинс. По-моему, я уже писал тебе о ней. Рине определенно писал — она выразила по этому поводу радость и выступила со своими обычными предостережениями.

Ее родители — владельцы гостиницы в Гошене, где я живу с апреля. Люди они вполне почтенные, участок этот принадлежит их семье уже очень давно (тут протекает небольшой минеральный источник, ничем не знаменитый и никого ни от чего не вылечивающий, но он течет себе и течет, вот они и построили себе дом вблизи него лет сто тому назад). Рейчел в некотором отношении вылитая ты — не лицом и не статью, а тем, что она, как и ты, бескомпромиссно смотрит на жизнь под каким-то определенным углом, точно знает, что ей нужно от жизни, и имеет силу и смелость добиваться своего во что бы то ни стало. Как и ты, она перенапрягла свои силы, но она молода — ей только что исполнилось двадцать — и находится в надежных руках (я говорю о ее родителях, которые не жалеют на нее сил и забот). Она считает, что я предназначен ей судьбой. Я охотно соглашаюсь. Может, она и права.

Сразу же после свадьбы придет конец моей работе. И я строю планы переехать в Ричмонд. Надеюсь, что там дела мои пойдут лучше — больше денег, чище работа, ожидающая меня в училище, где преподает отец. Я недавно познакомился с ним, и он предлагает помочь мне встать на ноги. Разумеется, я пригласил его на свадьбу. Иначе поступить я не мог. Это никак не отразится на моем отношении к тебе, на том, чем ты была для меня в прошлом и чем останешься в будущем. Уясни это себе, пожалуйста. Уж ты-то можешь. Я на тебя полагаюсь.

Я надеялся, что смогу выклянчить себе день, чтобы приехать и побыть с вами субботу и воскресенье, но теперь, со всеми этими делами, придется сидеть на месте. К тому же мы должны работать сверхурочно, чтобы закончить свой отрезок пути до начала осенней распутицы.

Пожалуйста, напиши мне поскорее, сообщи, как у нас все, и передай мой привет всем, кому будет приятно его получить.

Твой усердный сын,

Через два дня в Фонтейне, сразу после завтрака, Ева умыла отца и побрила. Сильви помогла вывести его во двор и усадить в тени, а сама пошла за почтой. Ева задала отцу два-три вопроса относительно его здоровья. Потом он задремал, а она взялась за последнюю из салфеточек, которые вышивала в подарок дальней родственнице, закончившей в мае школу. Как всегда, она безбожно запаздывала, но, с другой стороны, девица вне зависимости от времени должна спасибо сказать, получив восемь прекрасных салфеток ручной работы от троюродной сестры, которую едва знала и которой интересовалась и того меньше. Ева как раз думала об этом и уже почти решила приберечь салфетки, пока не кончит школу или не выйдет замуж кто-нибудь действительно приятный ей: салфетки пролежат сколько угодно, ничего с ними не сделается, а эта девица безобразна, да она и пользоваться ими не станет… как отец вдруг совершенно внятно произнес: