Александр Житинский - Дитя эпохи

– Ее кормить надо, – сказала жена. – Оставь что-нибудь другое.

Вот такой у нас, так сказать, стиль общения. С детства. Со стороны наши диалоги похожи на пьесу абсурда. Но мы отлично друг друга понимаем.

– Пиши письма, – сказала она.

– Поливай фикус, – сказал я.

– Читай классику. Много денег я все равно тебе не дам.

– Все относительно, – сказал я.

– Кроме денег. Их всегда абсолютно нет.

Мы в очередной раз посмеялись над этим обстоятельством жизни, и тема была исчерпана. Жена вынула из кладовки джинсы, в которых я делал ремонт. Почему-то их забыли выбросить в свое время. По расцветке они напоминали политическую карту Африки. К тому же рваную. Теперь им предстояло послужить общественному делу.

На следующий день я сказал Любочке, что согласен. Она меня похвалила.

– Молодец! Все равно бы послали, – сказала она. – А так все-таки легче.

После обеда нас собрали в актовом зале. Народу со всех кафедр набралось человек тридцать. В основном, лаборанты и техники. Были и студенты, которые не успели уехать в Казахстан. Младших научных сотрудников было двое – я и Барабыкина с аэродинамики. Барабыкиной лет тридцать семь, она давно младший научный сотрудник. Теперь, наверное, уже пожизненно.

Выяснилось, что самым главным будет Лисоцкий Казимир Анатольевич. Он не успел уйти в отпуск, его и прихватили. С одной стороны, приятно, что Лисоцкого прихватили. Это редко бывает. А с другой – я не очень хорошо представляю, можно ли пойти с ним в разведку. Мне всегда казалось, что нет.

Дядя Федя, стеклодув, сидел рядом со мной и уже строил планы. Тематически его планы всегда известны. Но он умеет их разнообразить нюансами.

– Лучше брать с собой, – сказал дядя Федя. – Чтобы там зря не бегать.

Тут как раз начал говорить Лисоцкий. Он хорошо говорит.

– Товарищи! Нам выпала… – начал Лисоцкий, а дальше я начал регистрировать глаголы. Вся суть в глаголах. Умение слушать глаголы экономит время. И нервную энергию тоже. Глаголы были такие: доказать, показать, умеем, знаем, не знаем, косить, сушить, пропалывать, есть, жить, три раза будем, хочу предостеречь, пить и выполним. Еще много раз было «должны», но я не уверен, что это глагол.

Я в это время рассматривал коллектив. Сплошная молодежь. Судя по виду, энтузиасты. Женщин было семь. Шесть молоденьких и Барабыкина.

С этими глаголами я чуть не пропустил, когда и как ехать. Ехать нужно было электричкой, а потом на паровике. До платформы Великое. Поселок назывался Соловьевка, а совхоз «Пролетарский».

– Годится! – сказал дядя Федя. – Значит, должен быть магазин.

Не знаю, почему он так решил. Все разошлись, обсуждая перспективы. Перспективы были радужные. Синоптики обещали незнакомую старожилам жару. Администрация обещала сохранить сто процентов плюс что заработаем минус питание. Жена обещала срочно довязать шерстяные плавки.

Я упаковывал рюкзак и пел песни Дунаевского.

Нас встретил управляющий отделением. Управляющий был в кожаной куртке и молодой. Веселый и энергичный. Он посмотрел на нас, как старшина на новобранцев, и сказал:

– Ну, сено-солома! Повышенных обязательств мы брать не будем. Главная наша задача – это прокормиться. Продукты мы вам будем отпускать. Но только за ваши заработанные деньги. Понятно?

Мы кивнули. Чего же тут непонятного? Жалко, что не было дяди Феди, он бы чего-нибудь спросил. Дядя Федя перед отходом электрички побежал в магазин и не вернулся. Так что в Соловьевку пока приехал лишь его чемоданчик. Я его тащил.

Управляющий сказал, что завтра в восемь выход на работу, и ушел, уведя с собою девушек. Их должны были разместить отдельно. А мы заняли большой и красивый сарай с одним окошком. В сарае были нары, больше ничего. Стены сарая внутри были расписаны, как в храме. Здесь я увидел автографы нескольких поколений, афоризмы и рисунки типа наскальных у австралопитеков. Обнаженная женщина, голова коровы, бутылка и длинная химическая формула. Наверное, здесь раньше жили химики. Юмора, скрытого в формуле, я не понял.

Я занял места на нарах себе и дяде Феде и вышел взглянуть на природу.

Сарай стоял на пригорке. В двадцати метрах располагалась летняя кухня. Рядом навес, под которым стоял стол. Это, значит, столовая. Чуть дальше две будочки типа сторожевых. Это, значит, тоже понятно.

Внизу блестело озеро. В озере отражался лес. По воде прогуливались равномерные волны, отчего изображение леса было как на стиральной доске. Правее было поле. На нем возвышался огромный сеновал под крышей. Еще дальше болтались вокруг колышков две козы. Они выедали траву по окружности.