Андрей Курков - Форель a la нежность (сборник)

– Вы что ж… мебель продаете зачем?..

– Уезжаю я отсюда, уважаемый. Не могу больше с изуверами жить. Единственную чистую душу на весь город и ту загубили! Уеду!

Феодору стало грустно, он стоял, понурив голову.

– Да проходите уж вы! – пригласил Агатангел. – Горе у меня, да вы знаете, наверно…

– Да.

– Вот чемоданы уже уложил, вещи упакованы.

– И куда ж?

– Не знаю еще. На вокзале спрошу, куда сейчас поезда ходят, там и решу.

Феодор совершенно огорчился. Собирался уезжать навсегда единственный человек, которого он уважал и ценил и о котором всегда в мыслях заботился. «Что ли самому уехать тоже?» – возникла у Феодора внезапная, еще не выношенная мысль.

– А вы остаетесь? – спросил Агатангел.

Дворник пожал плечами.

– Не знаю, – помолчав, ответил он. – Искать, оно, конечно, всегда надо. Страждущий да обрящет. А вы б меня с собой взяли?

– Конечно, но зачем вам эти хлопоты?!

Феодор задумался об Апологетте.

– Вы не уходите еще! – попросил он профессора, вышел на площадку и постучался к Апологетте. Та открыла заспанная и простоволосая.

– Поля! Извиняй, на минутку я… Подари мне свой пальтрет, у тебя ж он все равно в природе есть.

– Что? – удивленно переспросила Апологетта, но, не дождавшись повторения, сонно кивнула головой и сказала: «Сейчас».

Пропала на минуту и вернулась с фотографической карточкой.

– Благодарствую! – бросил Феодор, схватил карточку и побежал к себе.

Апологетта непонимающе посмотрела ему вслед и пошла досыпать.

Феодор зашел к себе, подошел к образам, отдернул занавеску, поцеловал фотографию в лицо Апологетты и поставил ее между Христом и Богоматерью.

– Причисляю тебя к святым! – затараторил он себе под нос. – И отлучаю от сознания и души своей, более ни в одного Бога не верующей.

После этого он поднес руку ко лбу, одернул ее резко, тяжело вздохнул и, собравшись с силами, плюнул сначала в Иисуса, потом в Богоматерь, потом в лицо улыбающейся фотографической Апологетте. После этого он задернул занавеску и достал старый вещевой мешок. Напихав в него свое немногочисленное добро, он нацарапал карандашом записку и, взяв вещмешок, вышел из квартиры. Перед тем как зайти к профессору, он вставил записку в дверь Апологетты.

– Я уж собрался… – сказал Феодор открывшему двери Мудренову.

– Ну что ж, покупателя на мебель ждать не будем.

Через пять минут двое людей, один из которых нес вещмешок, а другой два фанерных чемодана, вышли из дома номер восемь и навсегда исчезли с Низкопоклонного переулка.

Апологетта, выйдя на лестничную площадку в три часа пополудни, обнаружила записку взволнованного содержания.

«Незабываемая! Дух мой истрепался от неверия и сомнений. От нужды бежав, горе людское видеть продолжаю. Оттого мне делается смутно и тоска гложет. Решил я с соседом нашим поискать чего для жизни лучшего, оттого и завещаю тебе помнить меня и кормить собаку мою Муську, что во флигеле живет. Обретя то, что искать будем, знать дам письмом. То ли с Богом, то ли без. Твой Феодор».

За месяц, прошедший со дня горестного плача Апологетты над запиской, произошло много событий. Открылось, но осталось непонятным убийство Магнитогорыча. Злые языки связали это убийство с исчезновением двух жильцов из дома покойного. Глухонемые, продав все гробы, инструмент и что-то еще, переехали в соседний город и открыли мастерскую по изготовлению заборов под названием «Простор». Люди в темном заходили несколько раз в квартиру Мудренова и искали в ней неизвестное. Потом ее опечатали и забыли. Оставалась жить в том доме одна Апологетта, но как-то утром пришел к ней пожарник и показал бумагу, в коей написано было, что дом отсырел по неизвестной причине и следует съезжать, иначе он рухнет или еще что-нибудь может случиться. Перед тем как покинуть дом, Апологетта зашла во флигель и выпустила исхудавшую Муську на волю.

Через день дом действительно рухнул, а на его месте необычайно быстро принялось расти дерево. Дерево оказалось яблоней и каждый год устраивало роскошное цветение, плодов при этом не принося.

1984 год

Лучшее лекарство от болезни – это сюрприз! Конечно, есть такие болезни, от каких никакой сюрприз не поможет. И наоборот, есть такие сюрпризы, что хуже любой болезни. Но мы не об этом.

В 17–00 Алина получила новые анализы и сразу бегом к своему врачу Елене Сафроновне. Та руками всплеснула, заулыбалась.