Михаил Найман - Плохо быть мной

Какое-то время я был в легком замешательстве. Сидел и неуверенно похлопывал себя по коленке. Я мог им сказать, что в Англии не различал, кто из моих знакомых черный, кто белый. Тем более из незнакомых. Что три дня назад негр, нахлебавшийся сибирского сучка, лез ко мне в друзья. Я мог, но уже не имел права.

А потом я принялся думать о звонках, которые сюда поступали, и о том, что каждый раз, когда кто-то звонит, на том конце провода меня ждет работа. И я, в общем-то, не очень расстроился из-за дури, которую прекраснодушно сболтнул моему ближнему.

Телефон трезвонил все чаще и чаще с каждой минутой. Под конец уху было не продохнуть. Заказы сыпались один за одним. А все дремали. Ждали, наверное, по-настоящему стоящего предложения. Мне это казалось довольно странным, все предложения были одинаковыми — одинаково дерьмовыми. Один я на всякий звонок бегал наниматься в образцовые работники к Добряку и Супер Марио. Форменный ударник труда.

— Я поеду, — киваю на телефон, по которому только что звонили.

— Куда это ты поедешь?

— Откуда звонили.

— У нас, — говорят, — за последние три минуты пятнадцать запросов было, какой именно?

— Какой самый хороший.

Они засмеялись. Их сильно позабавило слово «хороший».

Супер Марио говорит:

— Поедешь в Йонкерс, — и начал писать адрес.

Потом посмотрел на меня и на бумагу.

— Я тебя раньше не видел, это что, твой первый раз?

— Да, — с вызовом отвечаю.

— Нельзя тебе ехать в Йонкерс.

Но меня ни с того ни с сего понесло. Я принялся их упрашивать. Сам не знал, что выдавал мой рот.

— У меня такое в первый раз в жизни, чтобы рядом с такими людьми, как эти. С местными. С черными, с испанцами. Всю жизнь мечтал, чтобы Нью-Йорк и чтобы сразу так. Понимаете, какая это в определенном смысле удача? Начать, как самый что ни на есть местный.

Этот Супер Марио очень внимательно меня слушал. Как будто то, что я говорил, имело прямое отношение к его профессиональной деятельности. Не думаю, что моя мысль произвела на него впечатление. Даже, что он в нее вник, не думаю. Но что-то он из моего болботания вынес. Что-то совершенно свое.

— В Нью-Джерси поедешь, — сказал он.

Разорвал бумажку и принялся писать новый адрес.

Мне стало обидно, что я не в Йонкерс, сам не знаю почему.

— В Нью-Джерси, — говорю, — я уже был. У меня там друзья.

Супер Марио строчит, будто я ничего и не сказал.

— Вот эта мысль и будет тебя греть, что друзья рядом.

— Я этих друзей в любую минуту могу увидеть. Вскочил на автобус и поехал. А в Йонкерс…

Тот вдруг поднял голову и говорит:

— Что ты о друзьях заладил? Тебе что, твои друзья дают работу? Мы ее даем! Не хочешь, поезжай к своим друзьям в Нью-Джерси и нанимайся к ним на работу. Может, они тебе лучшую подыщут, чем мы. Чем они занимаются?

— Отец семейства — писатель.

— Видишь, как хорошо! Может, роман напишешь? Про то, как мы тебе отказали в работе. Называется «Как я не получил своей первой работы в Нью-Йорке, потому что первое, что сделал, — это нахамил работодателям». Вполне себе хорошее название, Дэвид, ты не находишь? — обратился к добряку. — Если у тебя друзья есть в Нью-Джерси, зачем мы тут потеем, подыскиваем тебе работу? Может, не надо? Поедешь к ним — они тебе и машину купят, и сахар в чашке будут за тебя размешивать. Тогда можно вообще не работать. А?

— Нужда есть. Начать жить и тэ дэ и тэ пэ.

— А то у меня сейчас вообще по твоему поводу появились сомнения. У тебя есть разрешение на работу? Ты смотри! — Видно, сам хотел замять тему. — Если тебе друзья или еще чё-нибудь дороже работы, ничего ты в этой стране не добьешься. Это работа, сынок! — «Работа» он произнес с благоговением, будто речь шла о нетленных мощах, о мироточивой иконе.

— А я что говорю!

— Давай, ноги в руки — и в Нью-Джерси.

Второй — тот, который добряк, — сует доллар.

— Тебе на метро.

Они немного нервничали из-за меня. Вернее, за себя. Они же не знали, кого отправляют на работу и чего от меня ждать. Мне их нервозность на время передалась. Но ненадолго. Забрал доллар и пошел. Не спросил даже, почему не доллар двадцать пять.

Но это метро доллар и стоило. Потому что для рабочих, что ли? Доставляло к местам работы? Или ветка такая специальная нью-джерсийская? Кстати, нормальное метро; как любое другое. Вся разница, что за доллар, а не за доллар двадцать пять.

Еще в этом не было хорошеньких девушек. Может, потому и дешевле, что без хорошеньких девушек? И рекламы в этом метро не было, никакой. Туннель, освещенный тусклыми лампами, — стой на платформе, жди поезда. Какая реклама, когда проезд на двадцать пять центов дешевле, да и то деньги на него дает твой работодатель.