Джессика Кнолл - Счастливые девочки не умирают

— Сгонять в Париж после пляжного отдыха — самое оно, — заключила Холси, откинулась на спинку стула и подперла рукой голову. — Как хорошо, что вы передумали насчет Лондона. — Под конец фразы она снова закатила глаза. — Тем более что вы, чего доброго, и так туда переедете. Ни пуха ни пера, кстати, — фыркнула она напоследок.

Мы еще не решили, хотела сказать я, но Люк меня опередил.

— Холси, — озадаченно сказал он, — ты ведь жила в Лондоне после учебы.

— Как вспомню — вздрогну, — взвыла Холси. — Там черножопых как собак нерезаных! Того и гляди выкрадут и упекут в вонючий бордель в Карачи.

Гаррет глухо засмеялся.

— О господи, — обреченно вздохнула миссис Харрисон, встав из-за стола. — Пойду принесу еще выпить.

— И все-таки я права, тетя Бетси! — проорала Холси ей вслед. «Волшебные» кексы уже оказывали свое действие, и эта фраза запала мне в память, как семена в подготовленную почву.

— Твоя мама со мной согласна, просто не признается, — самонадеянным тоном провозгласила Холси, обернувшись к Люку. Тот рассмеялся. — Кстати говоря, — добавила она и, крутнувшись на стуле, обратила ко мне лицо. Темная крошка, прилипшая к ее верхней губе, напоминала волосатую родинку. — Ани, пообещай мне кое-что.

Я сделала вид, будто у меня во рту кекс, чтобы не отвечать ей, — жалкая попытка показать, что я нахожу оскорбительной ее манеру выражаться. Но Холси и бровью не повела.

— Ради всего святого, на свадьбе посади меня подальше от Йейтсов.

— Чем ты отличилась на этот раз? — встрял мистер Харрисон.

Йейтсы считались друзьями семьи, правда, с родителями Холси их связывали более близкие отношения, поскольку Йейтс-младший был одного возраста с Холси. И вот к нему-то Холси и приставала по пьяни, причем бесстыдно и неоднократно.

Холси прижала руку к груди и скорчила обиженную гримаску, предполагая, что выглядит при этом совершенной душкой.

— С чего ты взял, будто это я отличилась?

Мистер Харрисон выразительно на нее взглянул, и Холси заржала.

— Ну хорошо. Да, я отличилась. — Люк и Гаррет в один голос застонали, и Холси поспешила добавить: — С лучшими намерениями!

— А что случилось-то? — спросила я намного грубее, чем намеревалась.

Холси повернулась ко мне. В глубине ее глаз вспыхнула дерзкая искорка.

— Помнишь их сына, Джеймса? — спросила она, как мне показалось, несколько вызывающе.

Я кивнула. Мы с ним виделись однажды на каком-то приеме. Я спросила его, чем он занимается, а этот придурок назвал меня бестактной. На самом деле мне было до лампочки, что он ответит, лишь бы он из вежливости задал мне тот же вопрос.

Холси уткнулась подбородком в грудь и сбивчиво заговорила:

— Я давненько подозревала… — Она манерно согнула запястье, обведя глазами присутствующих — все ли понимают, к чему она клонит? — И тут мне сказали, что он открыто заявил о своей ориентации. Тогда я решила послать миссис Йейтс цветы в знак соболезнования. Правда, вскоре оказалось, что он вовсе не гей, — договорила Холси уголком рта.

Люк расхохотался, закрыл лицо руками и смотрел на Холси между пальцев.

— Ну, кто бы еще так облажался! — простонал он под взрывы общего хохота. Смеялись все, кроме меня. Сделавшись более восприимчивой ко всему жуткому и необъяснимому вокруг нас, я, словно завороженная, взирала на Седую госпожу — так называют густой туман, окутывающий Нантакет с наступлением сумерек. В тот момент Седая госпожа была повсюду.

Холси шлепнула Люка по плечу.

— Короче, теперь миссис Йейтс не разговаривает ни со мной, ни с мамой. Такие вот пироги. А ведь я просто хотела поддержать ее в несчастье!

Люк чуть со стула не грохнулся. Все хохотали как ненормальные. Мне показалось, будто я тоже посмеиваюсь, но я не чувствовала своего лица из-за тумана. А может, это был и не туман вовсе, а ядовитый газ, которого никто, кроме меня, не замечает. С трудом встав на ноги, я подхватила свой бокал, сделав вид, что собралась на кухню за добавкой бурбона. Именно так мне и следовало поступить — не раскрывая рта, выйти в кухню. Однако я произнесла:

— Не переживай, Холси. — Смех унялся, и все обернулись в мою сторону. — Мы усадим тебя вместе с остальными безнадежными холостяками.

Выходя, я не стала придерживать дверь, как обычно, и она захлопнулась за мной, как Венерина мухоловка.

Люк пришел через несколько часов. Я лежала в постели и читала роман Джона Гришема в мягкой обложке. В доме Харрисонов полным-полно книжек Гришема.

— Кхм. Привет, — сказал Люк, стоя у изножья постели, как позолоченный истукан.