Мэри Карр - Клуб лжецов. Только обман поможет понять правду

Мама идет по длинному коридору в сторону родительской спальни, и тут в Лише просыпается желание освободиться, выпрыгнуть из страшного колеса событий, в которые втянула нас мать. Сестра подталкивает меня в сторону нашей комнаты, и я слепо следую за ней.

В нашей комнате царит беспорядок. Лежащая у стены рама кровати меня пугает. Я вспоминаю, как мать подняла ее над головой и кинула в стену. На полу валяется одеяло из лоскутков, которое сшила бабушка из образчиков-обрезков ткани для мужских костюмов, которые ей дал какой-то портной. Лиша расстилает одеяло, словно у нас пикник. Я ложусь на него, и Лиша накрывает мне ноги покрывалом для постели. Мы поворачиваемся лицом друг к другу и начинаем перепрыгивать пальцами от одного кусочка ткани одеяла к другому – черный габардин, серая полоска и обратно. Узор похож на сельскую местность, если смотреть на нее с самолета. Мать шваброй разбила лампочки в нашей комнате, поэтому кругом темнота, в которой виднеются очертания разбросанной мебели.

Мы слышим, что мама на кухне гремит столовыми приборами. Судя по грохоту, она выбрасывает их из кухонных ящиков на пол. Я закрываю глаза и представляю себе, что слышу битву рыцарей времен короля Артура, как они рубят наотмашь своими мечами, гремят доспехами, летят и попадают в щиты стрелы, ломаются копья. Потом я открываю глаза и вижу только лоскутный узор одеяла и лицо Лиши с залаченной челкой. Она прикладывает палец к губам и делает знак, чтобы я ничего не говорила, но что я сейчас могу сказать? Дверь нашей спальни открывается, и мы видим, что на полу появляется неправильный многоугольник света. Потом в дверном проеме появляется фигура матери. Мы не видим лица, но вокруг головы видна корона всклокоченных волос. Мать раздвинула ноги и подняла руки, поэтому кажется, что перед нами стоит огромная буква Х. В правой руке у нее длинный нож, который отец точит на камне перед тем, как разделать белку или курицу. На самом деле этим ножом можно разделать и огромного быка. Фигура матери похожа на сцену в душе из фильма «Психо». Лезвие ножа отражает свет и похоже на звезду. Я вспоминаю слова:

Я не знаю, какое желание загадывать. Лиша прижала палец к губам и внимательно смотрит на фигуру в дверном проеме. Я понимаю, что сейчас не стоит кричать, и не раскрываю рта.

Тут происходит чудо. Я становлюсь совершенно спокойной. Лицо Лиши кажется маленьким, словно я смотрю на него с другого конца телескопа.

Силуэт матери начинает меркнуть и исчезать. Ее фигура в черной водолазке, черных колготках и с ножом в руке превращается в мой собственный рисунок, нарисованный фломастером на открытке, которую я сделала маме в прошлое воскресенье, когда все отмечали День матери. Под тем рисунком я написала большими печатными буквами: «Ты очень хорошая мама. Я тебя люблю. С тобой мне хорошо. С любовью, Мэри Марлен». В прошлое воскресенье, когда мать открыла и прочитала текст моей открытки, она долго плакала, крепко обняв меня так, что ее слезы попали мне в ухо. Мать перестала плакать только после того, как Лиша принесла ей коктейль из водки и мартини. «Вот, выпей». Потом сестра сделала еще несколько коктейлей. После этого мать поставила пластинку с «Балладой о Мэкки-Ноже» и повторяла: «Ах, вы мои бедные детки. Вы же ни в чем не виноваты». Когда я наконец добралась до кухни, чтобы вылить содержимое бутылки в раковину, водки в ней осталось на донышке.

Это было всего неделю назад. На своем рисунке я на шее матери нарисовала ожерелье из жемчугов размером с мячики для пинг-понга. В моем воображении фигура живой мамы превращается в мой собственный рисунок. У нее вместо головы шар и завитушки вместо волос. Но на этом сходство заканчивается. Настоящая мать в руках держит блестящий нож, чего нет на рисунке. Сестра дышит мне в щеку, и я стараюсь вдыхать и выдыхать одновременно с ней. Ощущение того, что мы с ней превратились в нарисованные фигурки, длится, кажется, вечность. Потом мать, как львица, рычит «Нет!», и ее рот принимает форму буквы О. Черные буквы «Нет!» вылетают у нее изо рта и повисают в воздухе, а потом уносятся через окно в ночь и бушующее на лужайке пламя.

Господь ответил на мои молитвы и научил меня превращать всех нас в героев комиксов. Фигура женщины в середине залитой черным цветом страницы и с глазами-бусинками уже не моя мать, а монстр из мультфильма. Я сжимаю страх внутри живота до тех пор, пока не перестаю его замечать. Я становлюсь сильнее и забываю саму себя. Я замечаю, что Лиша подняла голову и с интересом смотрит на меня, наверняка думая о том, чему я улыбаюсь.