Мэри Карр - Клуб лжецов. Только обман поможет понять правду

Может быть, они хотели «приземлить» мои амбиции, потому что возиться с раками – не самое неблагородное дело. Ты заполняешь кузов грузовика тридцатикилограммовыми мешками с раками (как выясняется, раки умирают только тогда, когда полностью высыхают), и эти мешки издают инфернальные щелкающие и сосущие звуки. Я ехала ночью, чтобы солнце не высушило содержимое накрытого брезентом кузова. Перед выездом нужно было обильно смочить мешки водой, поэтому подготовка к выезду была долгой.

Обычно я заканчивала разгрузку поздно утром, после чего могла в мастерской матери заниматься своей кандидатской.

Однажды ночью меня разбудила мать. Я открыла глаза, почувствовала холод кондиционера и вздрогнула от неожиданности. Мать прижимала что-то к животу, как малое дитя.

– Можешь мне помочь с отцом? – спросила она. – Он с трудом дышит, но не дает мне включить вапорайзер около кровати.

Волосы у матери были шелково-белыми и словно светились в темноте комнаты.

– Как это не дает? – переспросила я. До этого я еще не сталкивалась с ситуацией, когда матери требовалось разрешение отца. Она утомленно вздохнула. Я взяла из ее рук вапорайзер, в котором плескалась вода.

Отец в трусах сидел на краю гигантской кровати и громко и сухо кашлял. Его голова на сильных плечах свесилась вниз, как у усталого быка. На правом бедре виднелась синеватая шишка, под которой со времен войны пряталась шрапнель.

– Папа? – сказала я, но он матерно и громко заорал, чтобы я убиралась куда подальше, так что, кажется, использовал весь находившийся в комнате кислород. После этого он снова согнулся в приступе кашля.

Никогда ранее он со мной так не обращался, и я просто обмерла. Через некоторое время мне показалось, что он вообще забыл о том, что я нахожусь с ним в одной комнате. Он перестал кашлять и лег. Дыхание его было тяжелым и сиплым. Я начала искать за тумбочкой розетку, он заметил меня и заорал.

– Ты что здесь делаешь?

После этого у него снова начался приступ кашля, от которого выступили все вены на шее. Я включила настольную лампу. В комнате было холодно, как в холодильнике, но отец буквально плавал в луже пота, а лицо его было красным от высокой температуры. Простыни были мокрыми. Я сказала, что включу в розетку вапорайзер.

На кончике его носа появилась капля. Он вытер ее тыльной стороной ладони, покосился на меня и спросил.

– Тебя мать сюда прислала, так ведь?

После этого он заявил, что мать является самым эгоистичным человеком, которого он знал в своей жизни. Она разбила жизни всех людей, к которым имела хотя бы минимальное отношение, включая мою и моей сестры. Его голос был похож на голос мальчика из кинофильма «Экзорцист», в которого вселился дьявол. Задыхаясь, отец вещал о том, что я не в состоянии отличить свою собственную розовую задницу от дырки в земле.

Я наконец включила вапорайзер в розетку, и струя эвкалиптового пара ударила мне в лицо.

– Вынеси эту хрень отсюда! – заорал отец шепотом, который был одновременно громким и едва слышным. Я присела на корточки и заплакала.

Эвкалиптовый пар наполнял комнату, отчего мы казались в ней призраками. Я сказала, что если он хочет отключить гребаный вапорайзер, то ему придется встать и самому это сделать. Но к этому отец был, судя по всему, не готов.

На следующий день я застала отца за кухонным столом. Его дыхание все еще было тяжелым, но в глазах не было вчерашней враждебности. Я поцеловала его щетинистую щеку. Отец ласкал своего белого кота по имени Бампер:

– Вот тебе повезло. – Имея в виду, что коту совсем не повезло, и почесал ему пальцем под подбородком.

Бампер ходил странной, извивающейся походкой. Мяукал Бампер так тихо, что его едва было слышно. Когда он хотел выйти на улицу, то бился задом в москитную сетку. Собственно говоря, за это и получил свое прозвище.

– Доктор Бордо заходил? – спросила я.

Отец кивнул и постучал концом сигареты «Кэмел» по столу, чтобы табак был плотнее.

– Уверена, что он хотел бы, чтобы ты некоторое время не курил, – заметила я.

– Ничо на эту тему он не говорил, – ответил отец.

Бампер спрыгнул с колен отца на пол, лег на спину и намекнул, чтобы ему почесали животик. Отец откармливал кота мокрым кормом, словно борова, которого собирался забить к Рождеству.

– Можешь угадать, сколько он весит? – спросил отец. – Почти восемь килограммов, – гордо заявил он.

Каждое утро отец ставил упирающегося кота на весы в ванной и ждал, пока остановится красная стрелка. После этого он записывал вес кота в блокноте, лежащем около телефона.