Шейла Нортон - Оливер. Кот, который спас праздник

А потом случилась беда. Однажды, вскоре после того как глаза и уши у меня заработали как следует, нас всех разбудил внезапный громкий шум и порыв холодного ветра. Мама вскочила, пытаясь спрятать нас под собой, но мы в страхе рассыпались в стороны. Мы еще только учились ходить, и, должен заметить, у меня это получалось лучше всех. Раз или два я даже уходил с подстилки, но ноги подкашивались, и я скорее бежал обратно, к маминому теплу. Сейчас же я притаился под ней, дрожа от ужаса.

– Какого черта? – раздался крик, и я услышал тяжелые приближающиеся шаги. – Чертова кошка! Ты как сюда пробралась? Сарай же был заперт несколько недель! Надо было заделать окно, будь оно неладно. Знал же, что мерзкие бродяги со всей округи повадятся лазать в дыру. Убирайся! Давай, проваливай, вшивая тварь.

Он навис над нами. Другие котята дрожали так же отчаянно, как и я. Мама шипела и плевалась, напрягшись всем телом; хвост распушился и стал вдвое больше обычного. Не забывай, котенок, что я прежде никогда не видел людей и не знал, кто они такие. Человек, стоявший передо мной, казался огромным, издавал очень много шума и ужасно злился. А моя мама, кажется, злила его еще сильнее.

– А ну отцепись, проклятая зверюга! – заорал он, когда мама впилась когтями и зубами в его громадные волосатые передние лапы. – Ааа! Ну все – сейчас посажу тебя в мешок и… – Тут он замолк, и я отчетливо увидел перед собой его ужасное красное лицо и выпученные глаза.

– Будь я проклят, – выпалил он, – еще и котят принесла!

Мы хором запищали и испуганно замяукали. Мама кинулась прятать нас, но человек стал хватать нас за хвосты, шеи – за все, до чего мог добраться. А мы отчаянно пытались уползти от его лап.

– Сначала разберусь с вами, маленькие вредители. – С этими словами он выдернул из-под нас подстилку, встряхнул ее, и она превратилась в большой мешок. Он бросал нас туда по одному. Мама не переставала яростно шипеть и кидаться на него с когтями. Наконец ему это надоело, он швырнул ее на пол и прижал своей гигантской задней лапой. Меня кинули в мешок последним, и когда он взял меня за шкирку, я успел увидеть, как он пнул мою бедную маму так сильно, что та завыла от боли и вылетела в открытую дверь сарая. Ты даже не представляешь, мой котенок, как горько я плакал, оказавшись в темном мешке вместе с кучей своих собратьев, копошившихся на самом дне.

– А ну вернись! – крикнул мужчина ей вслед. Я слышал, как он с воплями выбежал из сарая, но вскоре вернулся, бормоча себе под нос, что поймает ее в следующий раз. – Пока избавимся от твоих крысят, – сказал он и, не успели мы опомниться, как мешок взметнулся вверх и начал раскачиваться. Мы повалились друг на друга и испуганно запищали.

Я вижу, что ты уже расстроился, мой маленький котенок, а ведь я тебе еще половину не рассказал. Уверен, что хочешь узнать остальное? Я предупреждал, история не для слабонервных. Тебя же потом не будут мучить кошмары? Но конец у нее счастливый, это я гарантирую. Иначе я не лежал бы сейчас здесь, с тобой рядом, свернувшись калачиком на мягкой подушке и греясь на солнышке. Однако, дружок, ты угадал правильно: то был последний раз в жизни, когда я видел свою маму. Всем нам приходится рано или поздно расстаться с мамами, но я был слишком мал, да и разлучились мы, скажем так, не при лучших обстоятельствах. Но теперь, став взрослым, я всегда радуюсь, что ей тогда удалось спастись от этого ужасного человека. И знаю, что будь у нее выбор, она бы нас никогда не оставила.

Итак, мы лежали в темном мешке. Точно не знаю, сколько мы там пробыли и куда нас несли, но когда человек бросил мешок на землю, мы начали как можно громче кричать, чтобы нас выпустили (хотя на самом деле получалось не очень громко). Сначала мы слышали вокруг лишь пение птиц. Мы сильно проголодались, хотели пить и начали слабеть. Я инстинктивно понимал, что нужно сидеть тихо и беречь силы, но двое моих братьев, видимо, не чувствовали этого. Они метались и пытались выбраться. Разумеется, это было невозможно: злодей завязал мешок. И все их попытки привели лишь к тому, что они вымотались и еще сильнее захотели пить. Внутри было тяжело дышать, и моим сестренкам стало нехорошо. В конце концов нам всем пришлось лечь и успокоиться: мы слишком ослабели, чтобы делать что-то еще. Сил не осталось даже плакать.

Мы долго лежали и слушали наше угасающее дыхание. Вероятно, прошло несколько часов, а может, и дней. А потом снаружи послышался звук: кто-то громко обнюхивал мешок и толкал его. К тому времени я настолько обессилел, что мне было почти все равно, что случится. Но вдруг до меня донесся человеческий голос: