Оксана Аболина: Держись, Коновалова...

Увы, новости у меня невесёлые. Память за последний год резко ухудшилась, мысли стали путаться, слова — теряться. Это и прежде было, но не в таких масштабах. И по-любому это не вызывало проблем на работе. Комп всегда под рукой: что забыла — тут же погуглю и припомню. А теперь сижу по часу, уставившись в монитор, как дура, и думаю, что же именно хотела спросить в поисковике. Да, обострившаяся забывчивость меня тревожила последние пару месяцев, но не настолько, чтобы я решила обратиться к врачу. В конце концов, голова теперь стала болеть гораздо меньше, чем в прежние годы. Так зачем у медработников зря время отнимать? Есть по-настоящему больные люди, они нуждаются в помощи больше, чем я. А у меня — просто возраст. И больше ничего. Вот и дофилософствовалась, и доблагородничалась. Хотя, подозреваю, что если бы обратилась к эскулапам раньше, итог был бы тот же самый.

По доброй воле я бы и не пошла к докторам. Но за неделю до отпуска на работе разразился скандал. Поругалась с Евдокимовым, причём сама была жутко не права, всё понимаю, во всяком случае, в отделе так говорят (я-то практически сразу забыла, из-за чего весь сыр-бор), но как сорвало, так и понесло, не остановиться. Раздражительность вообще ужасно выросла. До катастрофических размеров. До сегодняшнего дня я думала — может, это климакс приближается? Гнев всё время глубоко внутри сидит. Но обычно я сдерживалась, даже когда сильно злилась. А тут дошло до того, что по роже Евдокимову съездила — так, что у него кровь носом хлестанула. Самой стало тошно от того, что натворила. А тут ещё дир потребовал справку от психиатра. Или уволит, дескать. Хотя с Евдокимовым в тот же день помирились и он меня простил, пришлось тащиться к докторам. Стыдно, конечно, жутко. Хорошо хоть никто не в курсе: ни Пашка, ни соседи по лестнице, ни ребята в интернете, ни коллеги — дир обещал никому не говорить, но на справке, сукин кот, настоял…

В общем, бумажку получить — не такое простое дело. Это я и так понимала, не вчера родилась. Полотпуска убила на анализы, узи, эхо и прочую дребедень. Слава Богу, хоть страховая компания оплачивает счета по полису. А на сегодня назначили МРТ. И что делать? — я поехала. И вот тут на меня напасть-то и свалилась. Это я сейчас так бодренько пишу, поскольку уже немного пришла в себя, а сначала был просто шок. Наверное, так себя чувствует человек, который вызвал врача из-за высокой температуры и боли в горле, а ему говорят, что у него последняя стадия рака.

Короче, есть нас с чем поздравить, Коновалова. Оказывается, у тебя обширнейшее размягчение мозга. Звучит жутковато. А если почитать в сети, что это за зверь, то и помереть с тоски можно.

Доктор, что МРТ делал, был очень вежливый и предупредительный. Правду-матку резанул, а затем долго уговаривал в больницу лечь. Я отказалась, разумеется. После этого мы с ним беседовали. Он читал мои медицинские заключения, расспрашивал о самочувствии. Оказывается, и ухудшение памяти, и раздражительность, и головокружения, и то, что в голове то и дело возникает неприятная чернота — это всё от дурацкого размягчения мозга. Я пыталась спорить, сказала, что мне на самом-то деле лучше, прежде голова очень болела, а теперь совсем перестала. И тут он убил меня. Наповал. Голова вовсе и не перестала болеть, сказал мне вежливый доктор, голова очень даже болит, просто я этого больше не чувствую. И это скверный признак. Я спросила, какие у меня перспективы. И тут выяснилось, что никаких. Рассеянный склероз, маразм, а затем кранты. И о сроках речь не идёт вовсе, потому что сроки уже настали. Пути назад нет, надо в больницу, под капельницы… Он вообще удивляется, что я внятно разговариваю и логично мыслю. Но — утешил! — это всё ненадолго, я нуждаюсь в квалифицированном уходе и помощи.

— Знаете что, — сказала я. — Сейчас лето. Получается, это моё последнее лето. Может, я и дотяну до следующего, но если доживу, стану уже овощем, и мне плевать будет, что солнце на голубом небе, птички щебечут, деревья зелёные, травка… Пусть у меня впереди всего ничего. Но я собираюсь это всего ничего прожить на полную катушку. Ну, хорошо, допустим, не получится на полную. Но я хочу жить. Нормально. Без больниц. Жить, пока живётся. А там — как выйдет.

— Это достойное решение, — сказал доктор. — Я не имею права вас удерживать. Единственное — что: очень советую вам не откладывать на завтра самое для вас главное. Всё, что важно — делайте сегодня. Считайте это отныне своим правилом. Запишите, чтобы не забыть. И почаще повторяйте. Впрочем, это всё равно не поможет. И, знаете что, попейте-ка эти таблетки… Три раза в день после еды. Постарайтесь не забывать о них. И где-нибудь отмечайте, а то примете ненароком лишнюю порцию. Правда, и это бесполезно — вы скоро забудете всё, что я сейчас говорю Но хотя бы попытайтесь запомнить. Таблетки нужно пить. Трижды в день. Хорошо бы, если бы кто-то вам с этим помог.