Джон Чивер - Семейная хроника Уопшотов. Скандал в семействе Уопшотов. Рассказы

Гонора обернулась и внимательно посмотрела на миссис Киссел, охваченная завистью: такой простодушной и доброжелательной казалась соседка и так мало забот было у нее. К этому времени они доехали до Травертина, и, когда автобус остановился, Гонора вышла и зашагала вверх по улице к мастерской маляра-живописца.

На следующий день рано утром Лиэндер шел по пропахшей рыбой тропинке к причалу, где стоял «Топаз». С десяток пассажиров ждали его, чтобы купить билеты и сесть на пароход. Тут Лиэндер заметил на рулевой рубке какое-то объявление. Он сразу же подумал о Гоноре, и ему захотелось поскорее узнать, что она замышляет. Объявление было написано на доске и стоило, наверно, долларов пять. Оно гласило:

«НЕ ВХОДИТЬ! ЭТА ЯХТА ПРОДАЕТСЯ.

ЗА СПРАВКАМИ ОБРАЩАТЬСЯ К ГОНОРЕ УОПШОТ, 27, БОТ-СТРИТ».

На мгновение сердце у Лиэндера оборвалось: казалось, он упал духом. А потом обозлился. Объявление было привешено к рубке, а не прибито, он схватил его и собрался бросить в реку, но сообразил, что доска хорошая и может на что-нибудь пригодиться.

— Сегодня рейса не будет, — сказал он пассажирам.

Затем он сунул доску под мышку и мимо группы ожидающих направился к площади. Большинство поселковых торговцев, разумеется, знали про объявление, и многие из них наблюдали за Лиэндером. Он никого не видел и с большим трудом удерживался, чтобы не заговорить вслух с самим собой. Как мы знаем, ему шел седьмой десяток; сутуловатый, со слегка переваливающейся походкой, но еще очень красивый старик, с густой шевелюрой и мальчишеским выражением лица. Доска была тяжелая, и рука у него затекла, так что ему несколько раз пришлось перекладывать доску с одного бока на другой, прежде чем он добрался до Бот-стрит. К тому времени он совсем взвинтился. Здравого смысла в нем почти не осталось. Краем доски он стал колотить в дверь Гоноры.

Гонора шила. Ей понадобилось некоторое время, чтобы дойти до двери. Прежде всего она достала свою палку и обошла кругом гостиную, убирая отовсюду карточки Мозеса и Каверли. Она побросала их на пол за диван. Она сделала это потому, что, хотя ей нравилось видеть вокруг себя карточки мальчиков, она все же не хотела, чтобы кто-нибудь из Уопшотов обнаружил столь явное проявление ее привязанности. Затем она оправила платье и пошла к двери. Лиэндер колотил не переставая.

— Если ты отобьешь краску с моей двери, — крикнула она ему, — ты уплатишь за это!

Как только она открыла дверь, Лиэндер ворвался в холл и прорычал:

— Что, черт возьми, это означает?!

— Не чертыхайся, — сказала она. Она зажала уши руками. — Я не хочу слышать, как ты чертыхаешься.

— Чего ты от меня хочешь, Гонора?

— Я не слышу ни одного твоего слова, — сказала она. — Я не хочу слушать твою ругань.

— Я не ругаюсь! — прокричал он. — Я перестал ругаться.

— Судно мое, — сказала Гонора, отнимая руки от ушей. — Я могу делать с ним все, что захочу.

— Ты не можешь продать его.

— Могу и продать, — сказала Гонора. — Сыновья д'Агостино хотят купить его для рыбной ловли.

— Я хочу сказать, что «Топаз» находится в моем распоряжении, Гонора! Голос его звучал отнюдь не просительно, он все еще кричал. — Ты отдала его мне. Я привык к нему. Это мое судно.

— Я дала его тебе только на время.

— Это черт знает что, Гонора: члены одной семьи не могут исподтишка делать друг другу гадости.

— Я не хочу слушать твою ругань, — сказала Гонора. Ее руки снова взлетели вверх.

— Чего ты хочешь?

— Я хочу, чтобы ты перестал ругаться.

— Почему ты это сделала? Почему ты сделала это за моей спиной? Почему не сказала мне, что ты затеяла?

— «Топаз» принадлежит мне. Я могу делать с ним все, что захочу.

— Мы всегда всем делились, Гонора. Этот ковер принадлежит мне. Это мой ковер. — Он говорил о дорожке в холле.

— Твоя дорогая мать подарила этот ковер мне, — сказала Гонора.

— Она дала его тебе на время.

— Она хотела, чтобы он был моим.

— Это мой ковер.

— Ничего подобного.

— Я отплачу тебе той же монетой. — Лиэндер положил доску с объявлением на пол и ухватился за конец дорожки.

— Оставь этот ковер, Лиэндер Уопшот! — вскричала Гонора.

— Это мой ковер.

— Сию же минуту оставь этот ковер. Ты слышишь?

— Он мой. Это мой ковер.

Лиэндер потащил к двери дорожку, которая была до того грязной, что он расчихался от многолетней пыли. Тут Гонора схватилась за другой конец ковра и позвала Мэгги. Мэгги вышла из кухни и уцепилась за тот же конец, что и Гонора, — все трое чихали, и все принялись тащить. Это была очень некрасивая сцена, но если мы признаем незаурядность Сент-Ботолфса, то должны признать и тот факт, что это был край выстроенных назло соседям заборов и смертельных ссор и что близнецы Пинчоты всю жизнь прожили в доме, который был разделен проведенной мелом чертой. Лиэндер, конечно, потерпел поражение. Разве может мужчина победить в такой схватке? Оставив ковер во владении Гоноры и Мэгги, он вылетел из дома такой взбудораженный, что не знал, куда идти, и, направившись по Бот-стрит к тогу, вышел в поле, сел на душистую траву и принялся жевать сочные кончики стеблей, чтобы прошла горечь во рту.