Джон Чивер - Семейная хроника Уопшотов. Скандал в семействе Уопшотов. Рассказы

Тут официантка принесла заказанных омаров, и Каверли прекратил свои расспросы.

В гостинице Каверли ждала записка от Камерона. Он должен был в пять часов встретить Камерона у дверей конференц-зала на третьем этаже и отвезти его в аэропорт. Из этого Каверли понял, что прикомандирован к штабу Камерона в качестве шофера. Время после ленча он провел в плавательном бассейне гостиницы, а в пять часов поднялся на третий этаж. Дверь конференц-зала была заперта и опечатана; два сотрудника секретной службы в штатском ждали в коридоре. Когда заседание кончилось, их известили по телефону, и они сломали печати и отперли дверь. Зал являл собой странное и нелепое зрелище. Двери и окна по соображениям безопасности были завешены одеялами. Теперь физики и другие ученые, взобравшись на стулья и столы, снимали одеяла. В воздухе стояли клубы табачного дыма. Прошло несколько секунд, прежде чем Каверли сообразил, что все молчат. Будто окончились какие-то особенно гнетущие похороны. Каверли окликнул Браннера, но его товарищ по ленчу не ответил. Лицо Браннера позеленело, губы кривились горечью и отвращением. Неужели это молчание объяснялось трагедией и ужасом, о которых говорил Камерон? Неужели это лица людей, которым рассказали, что ждет Землю в ближайшее тысячелетие? Может, им сказали, размышлял Каверли, что наша планета станет необитаемой; а если так, то за что же им ухватиться в этом гостиничном коридоре, полном воспоминаний о девицах легкого поведения, о новобрачных; стариках, заехавших сюда на длительный уик-энд подышать морским воздухом? Каверли растерянно переводил взгляд с этих бледных, с этих потрясенных ужасом лиц на темные пышные розы, вытканные на ковре. Камерон, как и другие, молча прошел мимо, и Каверли покорно последовал за ним на улицу к автомобилю. На пути к аэродрому Камерон не проронил ни слова и даже не попрощался. Он сел на маленький «Бичкрафт», улетавший в Вашингтон, а когда самолет уже поднялся в воздух, Каверли заметил, что его шеф забыл свой портфель.

С этим простым предметом была связана ужасная ответственность. Там внутри, наверно, конспект того, о чем Камерон говорил сегодня днем, а по лицам слушателей Каверли догадывался, что говорил он чуть ли не о конце света. Каверли решил немедленно вернуться в гостиницу и передать портфель одному из сотрудников Камерона; Он поехал обратно в город, держа портфель на коленях. Он справился у дежурного администратора о Браннере, и ему сказали, что Браннер выехал. Все остальные тоже выехали. Разглядывая подозрительные иди, во всяком случае, чужие лица людей в вестибюле, он спрашивал себя: а вдруг кто-нибудь из них — иностранный шпион? Самым благоразумным, по-видимому, было не привлекать к себе внимания, и Каверли пошел в ресторан и пообедал. Портфель он держал на коленях. К концу обеда послышались громкие взрывы на улице перед гостиницей, и он подумал, что это конец, но официантка объяснила, что это всего лишь фейерверк, устроенный для развлечения владельцев магазинов подарков, собравшихся на свой съезд.

Зажав портфель под мышкой, Каверли вышел из гостиницы, чтобы посмотреть фейерверк. Ему казалось вполне уместным, что заседание, где речь шла о взрывах и разрушениях, закончилось таким роскошным, красивым и совершенно безобидным зрелищем. На дощатом настиле вдоль пляжа для публики были расставлены складные стулья. Стреляли из минометов на берегу. Каверли слышал гул выстрела, следил по легкому дымному следу за полетом ракеты, когда она поднималась мимо вечерней звезды. Ослепительно белая вспышка звук разрыва доходил до зрителей через секунду, — а затем в небе переплетались узкие золотистые ленты, изгибавшиеся, как стебли, и заканчивавшиеся безмолвными шарами цветного огня. Все это отражалось в окнах гостиницы; владельцы магазинов подарков задирали головы, любуясь этим оригинальным спектаклем, и лица их казались восторженными и простодушными. Тут и там вспыхивали аплодисменты, трогательное выражение вежливого одобрения и восторга, нечто вроде рукоплесканий, какие, слышишь, когда умолкает танцевальная музыка. На фоне сумерек отчетливо виднелись клубы черного дыма, менявшие свои очертания по мере того, как ветер уносил их к морю. Каверли сел на стул, чтобы вдоволь насладиться зрелищем, снова и снова слышать гул миномета, видеть белый дымный след, любоваться россыпью звезд, яркими красками, внимать восторженным вздохам сотен людей и одобрительным аплодисментам. Фейерверк закончился огневой завесой, безобидной пародией на военные действия, и адским грохотом пальбы, а тысячи окон гостиницы засверкали ослепительно белым пламенем. Последний разрыв потряс дощатый настил, не причинив ему вреда, грянули аплодисменты, как в школе танцев, и Каверли направился обратно в гостиницу. Войдя в свой номер, он подумал, уж не побывали ли там грабители. Все ящики были выдвинуты, одежда разбросана по стульям; однако ему не следовало удивляться этому хаосу, так как, путешествуя, он бывал крайне неаккуратен. Спал он с портфелем в объятиях.