Трумен Капоте - Собрание сочинений в трех томах. Том 3. Музыка для хамелеонов. Рассказы

Когда мы вышли из — за стола, Юнис подвалила к окну, поглядела на сирень и говорит: «Птицы укладываются в гнезде, пора и нам на покой. Ты, Марш, иди в свою старую комнату, а джентльмену я разложила раскладушку на задней веранде.»

Это вырубило меня на целую минуту.

«Не сочтите за дерзость», — говорю я, — «но по какой причине мне не дозволяется спать со своей законной женой?»

После этого они обе принялись вопить на меня.

Марш не выдержала и сорвалась, прямо при них. «Тихо! Тихо! Тихо! Я больше так не могу. Ну же, пупсик — послушай их и ложись где они хотят. Завтра мы посмотрим..»

Юнис говорит: «А я — то что и говорю, умная же как — никак моя девочка.»

«Бедняжка», — говорит Оливия — Анн, а сама руку ей за талию и тащит. «Бедняжечка, такая молодая, такая невинная. Ну пошли, выплачемся на плечике у тети Оливии.»

Весь май, июнь, июль и большую часть августа я ютился, изнемогая в жару, на чертовой задней веранде, открытой, без намека на сетку. И что же Марш — она ни разу даже рта не раскрыла! Москиты в этой болотистой части Алабамы буйвола готовы сожрать, если тот чуть зазевается, не говоря уже об опасных летающих тараканах и табунах местных крыс, таких больших, что если их запрячь в обоз, они дотянут его отсюда до Тимбукту. О, если бы не наш ожидаемый малыш Джордж, я бы давно был в дороге, оставляя им только пыль из — под колес. Хочу сказать, что с первого вечера мне и пяти секунд не довелось побыть наедине с Марш. Не одна, так другая всегда при ней, а на прошлой неделе они готовы были стены бить, когда Марш заперлась в своей комнате, а меня было нигде не доискаться. Если честно, я все это время смотрел, как ниггеры пакуют хлопок, но я нарочно дал понять Юнис, что мы с Марш не провели время зря. После чего к дежурству была привлечена Блюбелл.

За все это время я не видел от них даже мелочи на сигареты.

День и ночь Юнис грызет меня по поводу работы. «Почему бы маленькому дикарю не пойти да не найти себе приличную работу?», — говорит она. Как вы наверное заметили, она никогда не обращается ко мне лично, даже в тех преобладающих случаях, когда в присутствии их величества нахожусь я один. «Если бы он был из того сорта мужчин, которых можно назвать мужчинами, он бы девочку постарался накормить, а не себя трамбовать с наших припасов.» Я думаю, вы должны знать, что я прожил все три месяца и тринадцать дней почти исключительно на холодном сладком картофеле и остатках овсянки и дважды был на приеме у доктора Н. А. Картера. Он не уверен точно, болен ли я цингой или нет. А что до того, что я не работаю, хотел бы я знать, что человеку с моими способностями, человеку, познавшему великолепие работы клерком в Кэш — Н-Кэри, может предложить такой клоповник, как Адмирал Миллс? Все тут одним мылом мазаны — магазин — то один — а его владелец, мистер Таббервиль, так ленив, что просто боль испытывает от необходимости что — то продавать. Имеется тут баптистская церковь под названием «Утренняя Звезда», но священник у них уже есть, жуткое старое дерьмо, зовут Шелл. Как — то Юнис притащила его проверить мою душу на предмет спасения. Он сказал ей, что я зашел слишком далеко, я это своими ушами слышал. Но все это просто цветочки по сравнению с тем, что Юнис учинила с Марш.

Девочка была обращена против меня самым гнусным из всех неописуемых способов. До чего дело дошло — она вздумала на меня огрызаться, но я прописал ей пару хороших шлепков и положил этому конец. Ни в жизнь не позволю какой — то жене грубить со мной! Итак, позиции противника преобладают: Блюбелл, Оливия — Анн, Юнис, Марш и все остальные жители Адмиралс Милл (население 342 чел.) Союзники: отсутствуют. Такой была обстановка на воскресный день 12 августа, когда попытка покушения чуть не прервала мою жизнь.

Вчерашний день начался таким штилем, что от жары камни плавились. Проблемы начались ровно в два часа пополудни, я это точно помню — спасибо Юнис и её дурацкому паровозу с кукушкой, который всегда меня до смерти пугает. Никому не мешая, я сочинял песню на пианино в гостиной. Пианино это Юнис купила для Оливии — Анн, а еще наняла ей учителя, и тот каждую неделю тащился аж из Колумбуса, штат Джорджия. Начальница нашего почтового отделения, Деланси, которая была моим другом, пока не решила, что дружить со мной может быть довольно опрометчиво, рассказывала, как в один день утонченный корифей не выдержал и рванул из дому, будто за ним гнался сам старина Гитлер. Завёл он свой форд — купе, и больше о нем не слышали. Так вот, никому не мешая, я спасаюсь от жары в гостиной, и тут раздается цоканье Оливии — Анн. Влетает она в комнату, бигуди торчат во все стороны, и визжит: «Сейчас же прекратить этот адский шум! Ни минуты отдыха человеку не даст! И быстро пулей вылазь с моего пианино. Это не твое пианино, это мое пианино, и если ты не вылезешь с него быстро пулей, будешь у меня в суде в первый же понедельник сентября.»